. Такие катаклизмы, как джунгарское нашествие на юге Степи в XVIII веке, могли привести к изменению маршрутов откочевки, усилив конкуренцию за хорошие пастбища в не затронутых бедствием областях.
Важнейшую роль в кочевой жизни казахов играла генеалогия. Первоначально термин «казах» был маркером политической идентичности, обозначая тех, кто отделился от Абулхаира, хана узбеков. Но к XIX веку относившиеся к «черной кости» (простолюдины) все чаще определяли себя при помощи родословной, которую они составляли устно или письменно. С их точки зрения, генеалогические связи напоминали форму дерева. На его вершине был Алаш, мифический предок, чьими потомками они все себя считали. У Алаша было три сына: Бекарыс, Акарыс (Ақарыс) и Жанарыс, каждый из которых основал один из троих казахских жузов. Отпрыски этих трех сыновей основали племена внутри каждого из жузов. По мере того как время шло и племена разрастались, их потомки основывали группы и подгруппы, что позволяло им определить себя и свое родство с прародителем Алашем166. Самой маленькой из подгрупп был аул, и те, кто составлял аул, считали себя частью единого рода.
Впрочем, родство было не только основой идентичности. Именно оно управляло важнейшими экономическими аспектами жизни кочевых скотоводов. Отдельные кланы заявляли ата қоныс – право пасти скот на том или ином пастбище, впоследствии передавая это право по наследству. Когда нарушались маршруты кочевания или усиливалось давление на пастбища (например, во время джунгарского нашествия), главы различных кланов встречались и перераспределяли права на использование пастбищ167. Кроме того, существовали различные практики взаимопомощи, позволявшие кочевникам-скотоводам защититься от климатической нестабильности. В рамках одной из них, саун беру, казах, располагавший большим количеством скота, выделял бедному родственнику на зиму дойную корову. Бедный родственник был обязан сам заботиться о выпасе и прокорме коровы, но получал ее молоко и мог забрать ее приплод. Подобная взаимопомощь была необходимой стратегией выживания в природных условиях, в которых за несколько месяцев «богатые» и «бедные» могли поменяться местами.
Казахи в той или иной степени занимались и другой деятельностью, игравшей вспомогательную роль по отношению к скотоводству: земледелием, охотой, рыболовством или торговлей. В 1833 году офицер Генерального штаба Алексей Левшин, вероятно самый известный наблюдатель за жизнью казахов в имперскую эпоху, опубликовал текст, основанный на его наблюдениях в Оренбургской губернии. Он отметил, что некоторые казахи, обычно бедняки, потерявшие свой скот, занимаются земледелием вблизи рек и озер. Но предупреждал, что распространение земледелия не следует расценивать как переход казахов к оседлой жизни: «Впрочем, земледелие не делает их оседлыми. Они кочуют около пашен своих только до того времени, пока хлеб спеет. Сжав его и обмолотив, они берут с собою нужную часть оного, а остальную зарывают в землю до будущего посева и уходят в другие места»
