— Недели тебе хватит, Алексей? Собраться, потом устроиться где-то.
— Не знаю, — ответил Бобровский. — Понятия не имею. Хватит или не хватит.
— Давай будем ориентироваться так: через неделю тебе надо будет уже куда-то переехать, — сказал тесть. — Мы тут ремонт хотели начать…
Он посмотрел наверх.
— Потолок побелить.
Затем посмотрел вниз.
— Линолеум постелить.
Огляделся.
— Обои поклеить.
— Вы же продавать собирались, — сказал Бобровский.
— Конечно. Только после ремонта цена поднимется, сам понимаешь.
Тесть встал.
— Ну вот, значит, решили, неделя. Там и встретимся, да, Алексей?
Бобровский вышел вслед за ним в прихожую. Старик надел шляпу, посмотрел по сторонам, будто вспоминая, не забыл ли что-то важное.
— Ты не держи на меня зла, Алёша. Я не так уж много решал. Просто донёс информацию, так сказать.
«Да, донёс, не расплескал», — подумал Бобровский.
— Ну я пойду, — сказал тесть. — Будь здоров, Алексей!
И ушёл вниз по лестнице, по-стариковски громко шаркая.
Бобровский вернулся в комнату и попытался обдумать случившееся. Получалось плохо. Голова была пуста. В телевизоре какие-то люди швырялись друг в друга едой и громко матерились. Бобровский лёг и закрыл глаза. Прислушался к себе. Ничего. Разве что сердце билось чуть быстрее обычного. Дыхание с хрипотцой от многочисленных дешёвых сигарет. В животе странно булькает, наверно, оттого, что не ел уже несколько дней. И больше ничего.
Он открыл глаза и уставился в телевизор. Люди барахтались в еде. Бобровский переключил канал. На экране мужик лет сорока в деловом костюме, стройный и загорелый, орал прямо в камеру: «Почему ты такой вялый неудачник? Где твоя сила? Встань, оторви зад от стула, встань в позу победителя. Скажи себе: я хочу, могу и сделаю!» Бобровский медленно моргнул. Настя умерла неделю назад. А он даже не смог ни разу заплакать. Теперь ему говорят, чтобы уходил из квартиры, где прожил десять лет. А он не нашёл в себе сил и желания схватить гадкого старика за шиворот и выкинуть за дверь. Хотя слезами ведь ничего не изменишь. А тесть бы всё равно вернулся, и не один, а с тёщей, тупым сыном и нарядом милиции.
«И что мне теперь делать?» — подумал Бобровский.
Мужик в телевизоре улыбался и показывал большие пальцы. Это была реклама какого-то тренинга успешности. Мужик обещал изменить жизнь каждого, кто придёт на его выступление.
— Билетов почти не осталось, — сказал он. — Не упусти свой шанс.
И подмигнул.
Бобровский выключил телевизор. Хотелось пить. Он вышел на кухню. Напился тёплой воды из-под крана. Под окнами завопила сигнализация на одной из машин. На водостоке сидел голубь и смотрел в окно. Бобровский постучал пальцем по стеклу. Но голубь не сдвинулся с места. «Подглядывает», — подумал Бобровский и заплакал.
