Дома его ждал Никита. Он лежал на диване и смотрел телевизор, поедая чипсы из пакета. Его тёмно-синяя футболка была усыпана крошками. По телевизору шло ток-шоу для домохозяек. Ведущий спрашивал у миловидной женщины: «Готовы ли вы к тому, что этот человек, отбывший срок за изнасилование несовершеннолетнего, ныне живущий на теплотрассе, окажется вашим сыном? Готовы? Хотите ли вы, чтобы он оказался вашим сыном? И вы готовы будете его спасти?» Женщина беззвучно открывала рот, как рыба, выброшенная на берег, и таращила глаза.
— Я пришёл, — сказал Бобровский.
— Погоди, стой, — ответил Никита. — Сейчас результаты ДНК объявят.
Бобровский ждал. Никита занял весь диван, раскинул ноги, сесть было некуда. На кресло Насти Бобровский не хотел садиться. Он вышел на кухню, напился воды из-под крана и умылся. Заметил на столе кисет сигаретного табака и упаковку с бумажками. Свернув самокрутку, он прикурил от спички и затянулся кисловатым дымом.
Из комнаты раздался вопль и крики Никиты:
— Получай, сука! Так тебе! Воспитывай его теперь, ха-ха-ха-ха!
Бобровский взял кухонный нож, большим пальцем потрогал лезвие.
— Лёха! — крикнул Никита. — Ты где там торчишь?
Он вышел из комнаты, светясь от счастья.
— Совпала ДНК, этот образина её сыном оказался. Вот пусть теперь с ним возится. А он её ещё и выебет, ха-ха-ха!
Никита умолк.
— Погоди, Лёха, это Гена забыл табак. А ты его куришь…
Бобровский затянулся и выпустил густую струю дыма.
— Тебе жалко, что ли?
— Нет, зятёк, неудобно, понимаешь? Ладно. Они завтра часов в семь утра придут.
— Кто?
— Ну кто! Генкины работяги. Ремонт начинаем!
Никита сунул кисет в карман штанов и хлопнул Бобровского по плечу.
— Делись, как съездил!
Бобровский положил нож и заглянул в холодильник. Там было пусто. Стояла только чашка с чем-то плесневым. Он вспомнил. Последний Настин чай. Опять стало тяжело дышать. Бобровский закрыл дверцу.
— Никак.
— В смысле? — моргнул Никита. — То есть?
— Меня не взяли туда, на эту свалку, — сказал Бобровский.
— Погоди. Как не взяли? Не может быть такого! Там всех берут. Даже детоубийц и зоофилов. Я точно знаю, там два бывших зека работают. Но почему тебя-то не взяли?
Бобровский снял указательным пальцем столбик пепла с самокрутки.
— Видишь ли, я слишком приличный для этого места. Начальник так и сказал. А, и вот, подарил.
Бобровский достал книгу из заднего кармана.
— Да, хорошая книга, — пробормотал Никита. — У тебя вон на столе такая же лежит. Что же делать? Что делать?
