— Боишься? — спросил бывший омоновец.
— Кого?
На секунду Игнатьев пожалел, что вообще вышел сегодня из дома. Он мог сидеть в «ВК» и клеить понравившихся баб, попивая пиво. Или смотреть на порношлюх, которые дрочат за деньги перед веб-камерой. А что вместо этого? Сначала чокнутая медсестра. А теперь этот полудохлый осёл, которому на всё плевать.
Послышались далёкие раскаты грома.
— Дождь будет, — сказал Бобровский. — Наконец-то.
Игнатьев подбежал к нему и со всей дури пнул в голень. Когда он служил в ОМОНе и носил килограммовые берцы, этот приём получался гораздо эффективнее. Но и сейчас вышло неплохо. Бобровский запрыгал на одной ноге, потерял равновесие и повалился на колючий грунт. Тут же получил ногой по рёбрам и рукояткой пистолета по затылку. На несколько секунд Бобровский лишился сознания, а когда очнулся, обнаружил, что лежит лицом в мелких камешках. И сразу стало больно. Он застонал и попытался ползти.
— Лежать, скотина! — донёсся сверху голос. — Ты что, не понял, с кем связался?
— Понятия даже не имею, — ответил Бобровский, выплевывая песок. — Что ты за мудила…
Посыпались удары. Игнатьев колотил по очереди руками и ногами, несколько раз он сильно ткнул Бобровского пистолетным стволом. Остановился, когда тот перестал шевелиться. Гром гремел гораздо ближе. Игнатьев немного отдышался, сунул пистолет в карман и подобрал булыжник. Голова Бобровского выглядела очень заманчиво. Но Игнатьев не рискнул. Так и долг некому будет возвращать. Он отбросил булыжник и перевернул тело на спину. Бобровский хрипло дышал. И смотрел. Глаза были пустые. Игнатьев быстро обшарил его карманы, нашёл немного денег и забрал себе.
— Это за проезд. Лежи, думай, как долг будешь возвращать.
Напоследок он ещё пару раз пнул Бобровского по рёбрам, сел в машину и рванул в сторону города. На лобовое стекло упали первые капли дождя. Игнатьев достал смартфон и набрал номер Кристины.
— Ты где сейчас? — спросил он.
— Дома, — ответила Кристина. — Отдыхаю.
— Одна? Отлично. Я еду.
— Но послушай, я так устала сегодня…
Игнатьев нажал отбой. У него было странное чувство. Он хорошо разобрался с этим козлом, растоптал, как говно. И всё прошло вполне гладко. Но почему не было удовлетворения от проделанной работы? Может, потому, что этот дохляк не плакал, не просил прощения, не целовал ноги, не обещал продать детей и родителей на органы и в зубах принести деньги? Он просто смотрел на Игнатьева как на пустое место.
