Старичок критично отнесся к моему раздеванию, хотя ничего постыдного я в этом не увидела. На мне были черные брюки и приличный красный свитер.
– А если и правда нечего? – нахмурился он, в один миг превратившись в побитого одиночеством пожилого мужчину. Помолчал, словно примиряясь с горькой действительностью, и добавил: – Жена давно умерла.
При слове «жена» старичок заметно осунулся и побледнел.
– Сын работает очень далеко. В другом городе. А дочь живет за границей, – после недолгого молчания продолжил он.
Сказал – и словно опомнился. Пожалел, что разоткровенничался со мной.
Я, как могла, постаралась его поддержать.
– А вы сыну позвоните! Скажите, что любите. Такие слова лишними никогда не бывают.
– Он знает, – кратко ответил старичок, а в глазах застыла печаль. Ясно же, что скучает неимоверно, но не хочет беспокоить. Потому и не звонит.
– Позвоните, он вас любит! – заверила я, рассматривая шикарный ремонт в зале.
Кроме сына, помогать некому. Это же очевидно. Жены давно нет, дочь из-за границы вряд ли кинется по первому зову.
– Почему вы так уверены? – покачал головой старик. – Хотя не спорю, сын меня любит. Даже о карьере чуть не забыл из-за моей болезни. Но я не позволил. Сказал, езжай – и все тут.
Он сам не заметил, как снова разговорился. Видимо, сказывается влияние дара.
– А чем вы больны?
Вот и подошли к главному вопросу.
– Да ерунда! – отмахнулся старичок. – Сердце пошаливает. Но разве сыну объяснишь? Любое мое недомогание рассматривает как смертельную болезнь. А я ему – мы еще повоюем.
Видимо, отвоевался. Стало так больно и грустно… Сердце болезненно сжалось. Я сдержала слезы. Видимо, никогда не привыкну отпускать.
– Как вас зовут? – поинтересовалась, с трудом дыша через ком в горле.
– Эдуард! – с гордостью заявил старичок. – Но мы отвлеклись, юная леди. Кто же вы на самом деле и как проникли в мою квартиру?
Я выдохнула. Как в известной считалке. Начинай сказку с начала. Выложила на духу все как есть, но старичок не спешил верить. Даже нашел с десяток нестыковок. Поинтересовался, не предложу ли я перейти в негосударственный пенсионный фонд. В общем, загрузил по полной.
Заверила, что на его имущество не претендую, а в негосударственный фонд вступить не предлагаю. Не знаю, поверил ли, но выгонять больше не пытался. Хороший знак.
– Я вам верю! – пригрозил Эдуард. – Значит, говорите, недолго мне осталось?
Вновь глянула на часы. Двадцать минут. Сказала честно, сколько осталось. А предательское сердце опять екнуло.
