Из последних сил Маршалл поднял голову, достаточно высоко, чтобы увидеть, что его сын исчез и за компьютером сидел детектив Старк, расследовавший смерть Ноя четыре года назад. Его лицо тоже осталось прежним. Губы растянулись в кошмарной улыбке, обнажив гнилые зубы. Она исчезла, и на глазах Маршалла челюсть старика отвисла, как у змеи, готовой заглотить нечто в четыре раза больше собственного тела. По щекам Старка текли слезы. Рот был набит мятными леденцами.
Маршалл очнулся в смятении. В ужасе.
Все чувства вернулись, он снова ощутил силу тяжести — от этого стало еще страшнее. Теплая вода струилась по лицу и телу. Стряхнув остатки сна, он попытался открыть глаза. Свет в комнате был слишком ярким, а воздух – спертым.
«Дым», — подумал он.
Маршалл завалился вперед, поскользнулся на плитках. Упал лицом вниз и ударился углом рта о слив. Боль и жара. Сон почти стерся.
Я заснул в душе.
Тело ломило, пока он пытался встать. Маршалл распрямился, закрыл краны — горячий ручеек тут же обжег кожу, — вскочил на ноги и вздохнул.
Дверь в душевую запотела, стекло усеивали брызги. Он сконцентрировался на хрупких, сверкающих каплях: это успокаивало. Когда Маршалл не мог облегчиться, он считал плитки на стене у писсуара. В очереди к банковскому окошку считал туфли. Теперь, в душевой, чтобы паника отступила, стал считать капли. Вскоре ему полегчало.
Он различил за стеклом смутные очертания сына: тот наблюдал за ним. Маршалл видел только темные пятна на его лице и груди. Кровь. Мозги.
Боль в желудке вернулась вместе с видением. Колени задрожали. Маршалл стиснул зубы и прижал ладони к стеклу. Озноб, который он чувствовал в ванкуверском автобусе, вернулся.
Внутри бурлила тревога.
— Уходи, Ной, — сказал он спокойно и тихо. Маршалл не понимал, что зажмурился, пока не открыл глаза. Сын исчез, и он был ему благодарен.
Бритва скользила по коже, срезая щетину в волне белой пены.
В раковине стояла вода. Маршалл остановился, изучая свое отражение. Он выглядел старым. Опустил бритву. Почувствовал запах крови. Маршалл редко брился так, чтобы не порезаться: неудивительно, что по воде расплывались алые капли. Темные волоски цеплялись друг за друга, как обломки кораблекрушения, и по спирали уходили вниз.
Вниз.
Вниз.
Давным-давно он купал Ноя в такой же раковине. Кожа сына розовела от теплой воды. Маршалл не держал в руках ничего более хрупкого. Не только потому, что ребенок был маленьким и падение убило бы его: ставки были невероятно высоки, ведь на кону стояла жизнь мужчины — проверялась отцовством. Маршалл понимал это и знал, что он проиграл, потерял все.