Она указала на книгу в руке:
— Я куплю ее. А ты присмотрись к остальным.
— Я провожу тебя.
— Не нужно.
— Ладно. Как скажешь. Рад был повидаться.
— А то, — сказала она, ткнув его в предплечье.
— Только послушай себя. Говоришь как австралийка. Похоже, я немного на тебя повлиял.
— Да, наверное. — Она поправила сумку на плече. — Береги себя.
— Ты тоже.
«Я скучаю», — хотел добавить он, но промолчал.
Маршалл смотрел, как она уходит, любовался плавным покачиванием бедер под клетчатым пальто, повязанным на шее шарфом, слушал, как Клэр рассчитывается с продавцом и выходит из магазина, оставляя его стоять в одиночестве у стеллажа, рядом с которым они встретились. Маршалл посмотрел на брешь в ряду романов Блоха — темную, пыльную пустоту.
Он подошел к секции художественной литературы, скользнул взглядом по корешкам и нашел экземпляр «Завтра, вчера» Клэр Редман. Она опубликовала роман под девичьей фамилией, хотя, насколько он знал, после расставания официально не вернулась к ней. Однако чем больше Маршалл думал об этом, тем сильнее убеждался, что теперь она это сделала. Клэр больше не была Дикинс, ни в жизни, ни на бумаге. Он не мог унять зудящую боль: его предали.
Маршалл смотрел на книгу. Лиловая обложка в хорошем состоянии — большая удача для букиниста. Книгу издали пять месяцев назад, когда чернила на документах, касающихся их развода, только-только начали подсыхать. Он гадал, о чем ее роман, но знал, что пока не готов это выяснить.
Было около двух часов утра, и дождь к этому времени кончился. Маршалл вышел из автобуса на углу Оук и Кинг-Эдвард-стрит, напротив дома, в котором снимал квартиру. Перекресток пустовал, стояла тишина, нарушаемая лишь доносящимися издалека басами и звуком капающей воды.
Маршалл замер. Закрыл глаза и увидел Ноя и Клэр на их старой кухне в Сиднее.
Ной на каталке. Его мозг — на полу.
Высокая изгородь отделяла Маршалла от утонувшей в тенях школы на другой стороне улицы. Он ходил по этой дороге много раз — на работу и с работы. Большое здание опоясывала игровая площадка с качелями и шведской стенкой. По вечерам она кишела кричащими детьми, которые играли во фрисби и в салки, но теперь была пуста.
Маршалл стоял спиной к изгороди. Он повернул голову, когда услышал звавший его из ветвей голос. Произнесенное вслух имя коснулось его затылка, как ледяные пальцы. Он резко развернулся. Голос раздался вновь.
— Маршалл. — Тихо и ласково.
Машин не было, но светофор исправно менял цвета. С зеленого на желтый. Маршалл моргнул, проглотил подступивший к горлу ком. Сигнал стал красным, мокрый асфальт словно залило кровью.