И началась сахарно-мучная война. Мы вели себя совершенно нелепо и по-детски. Так прошел час. От тебя пахло жженым сахаром и всем тем, по чему я так сильно скучала. Наша кухня превратилась в усыпанную мукой и покрытую глазурью зону боевых действий, и пощады не было никому. Вместо каски на твоей голове был надет дуршлаг, а на моей – миска. Я находилась у одного края кухонного острова, а ты стояла на коленях у противоположного.
– Раз, два, три…
– Вперед! – сказала я, выпрыгивая из своего укрытия и хватая щедрую пригоршню муки, чтобы швырнуть ее в тебя. Ты изобразила ужас на лице, будто бы я застала тебя врасплох.
Ты бросила в меня конфету.
– Я еще до тебя доберусь! – пропищала ты голосом тролля, а потом встала, расставила руки в стороны и начала за мной гоняться. Пол был усыпан мукой, а у меня болели бока от смеха.
Мы не слышали ни как подъехала машина, ни как открылась дверь. Отец должен был быть на работе еще несколько часов. Мы считали, что маленький домик в конце Сансет-стрит полностью в нашей власти. Я хохотала, и тут внезапно почувствовала, что ты замерла.
И тогда я услышала нечто. Это было похоже на рычание, но исходило от человека. Я испугалась и посмотрела в сторону двери.
– Что это еще такое?
– Абель, я не знала, что ты придешь с работы раньше. Я собиралась все убрать до твоего возвращения.
Ты окинула кухню взглядом и поморщилась от царящего беспорядка.
– Я смотрю, вы совсем от рук отбились. – Отец не кричал. Он стоял, опершись на дверной косяк. – Что же мне с вами делать?
Он выглядел обычно. Но когда я посмотрела на него, я испугалась. Мне никогда не было страшно в собственном доме до того, как он переехал к нам. Мне нравилась темнота, я играла в подвале и не пользовалась ночником. Я была смелой. По крайней мере, ты так говорила. Но храбрость покидала меня, когда я смотрела на отца. Я казалась себе крохотной.
– Прости, Абель. Я прямо сейчас начну уборку. – Ты встала и шепотом сказала мне: – Иди в свою комнату.
Ты взяла меня за руку и подтянула к себе, чтобы я, оказавшись у тебя за спиной, прошмыгнула к двери. Я не сопротивлялась. Мне хотелось быть как можно ближе к тебе. Это была наша вина. Весь этот бардак. Я не хотела, чтобы ты оставалась одна.
Ты бросила на меня исступленный взгляд, а потом обратилась к отцу:
– Ты хочешь есть?
Он отошел от двери и медленными шагами приблизился к тебе, пока его лицо не оказалось в сантиметре от твоего.
– Мне не нравится, когда моя женщина так себя ведет, Регина. – Он поднял руку и дотронулся до твоей щеки. – И ты это знаешь.
