Я отпрянула. Мне не хотелось дуть на цветок. Мне не хотелось зажмуривать глаза, делать глубокий вдох только ради того, чтобы открыть глаза и увидеть, что семена никуда не улетели, а остались на месте и посмеиваются над моими нереальными мечтами. У меня такое уже было. Я не хотела знать, что желание не сбудется. Но ты поднес цветок к моим глазам, горящим безумной и светлой надеждой, и начал обратный отсчет.
– Два.
Подожди.
– Один.
Закрываюглазаидуючтоестьмочипоканестановитсябольно.
Открываю глаза.
Семена-парашюты надежды взмыли в воздух.
Одуванчик стал совершенно лысым. Мы оба с улыбкой разглядывали его.
* * *
Август, я не очень хорошо помню, когда я вычеркнула тебя из своей жизни и забыла о наших обещаниях. Каждое новое воспоминание накрывает меня с головой, и я чувствую горечь сожаления. Я захожу в твой дом, поднимаюсь по лестнице. Дверь в твою комнату теперь закрыта, но меня это не останавливает.
Ты не ходишь в школу. Не выходишь из своей комнаты. Ты лежишь на полу среди устроенного тобою разгрома и смотришь в потолок. Я ложусь рядом. Когда я это вижу, у меня перехватывает дыхание. К потолку прикреплен холст.
Ты нарисовал меня так, словно я небо, а мои веснушки – созвездия. Ты нарисовал меня свободной, невиданной. Ты нарисовал меня, и мне хочется встать и дотронуться до каждого мазка. Когда я поднимаюсь на ноги, я замечаю бледные белые цифры в уголке.
День, когда ты нарисовал эту картину. И этот день был на прошлой неделе.
От этой мысли у меня что-то щекочется в груди: воспоминание или чувство, но я не могу поймать его.
Я тогда еще была жива. Ты нарисовал меня среди звезд, словно я могла сравниться с ними в красоте.
Магия,
в комнате Августа я замечаю небольшую записку, текст которой написан золотым фломастером и моим почерком. Я могу разглядеть только первую строчку.
Когда-то, давным-давно…
Мне следовало рассказать Августу правду о сказках со счастливым концом.
Но когда я вижу эту записку, я вспоминаю, что когда-то верила в магию.
И эта вера продолжила существовать, воплощенная в золотом цвете.
В магазинчике «У Шелдона» в центре города продавались золотые фломастеры. Они лежали на витрине, переливаясь ярким металлическим блеском, и их можно было протестировать на черной бумаге. Я ходила туда каждый день после школы, просто чтобы подержать фломастер в руке. Он совершенно по-особенному ощущался на бумаге, как будто я делала мазок кистью. Словно нежный поцелуй. Контраст между золотыми блестящими линиями и густой чернотой бумаги выглядел волшебно.
