Кто-то из арпанов пересадил себе мозг приблудной собаки, стал умнее и принялся за ремонт? Ведь завтра, за день пути поврежденная повозка может окончательно развалиться. А груза Арман взял на десять имеющих повозок. Вариант трудоустройства на должность плотника Серога или феев я отмел сразу. Сейчас они занимаются поглощением огромного объема пива. А если бы не пьянствовали, то презрительно отнеслись к любой попытке привлечь их к общественно-полезному труду. Они нанимались только охранниками.
Арман работает? Я представил толстяка с молотком. Нет, это не возможно. Здесь чисто утилитарный подход – большой живот и короткие руки не дадут ему возможности дотянуться до повозки.
Я сдался. Что я вам Альберт Эйнштейн, скрещенный с Шерлоком Холмсом, чтобы разгадывать логические задачки?
Мявка собиралась спать и вопросительно посмотрела на меня взглядом жены на гуляку мужа.
– Спорим, малыш, что я пробегу стометровку быстрее? – спросил я.
Мявка мрыкнула и свернулась в клубок. На сегодня план по физическим нагрузкам она считала выполненным.
Дело хозяйское. Я вышел из палатки и направился звук ремонтных работ. Двигало мной не только любопытство. А этом мире информативность граничила с безопасностью, а последняя гарантировала от многих повседневных неприятностей, в том числе смертельных. Кто там болтается?
Оставшись одна, Мявка горестно взвыла. Когда попытка пробить на жалость не прошла. Мявка вывалилась из палатки, в несколько прыжков догнала меня и поплелась позади, громко стеная и перемежая жалобы на хозяина с его морально-биологической характеристикой.
В надвигающихся сумерках с поврежденной повозкой возился…. Одон!
Он кивнул мне, как будто мы не встречались.
– Вот решил навести порядок, а то завтра развалится. Эти криворукие, – кивнул он на арпанов, – ничего не умеют делать, только жрут.
Гном был не совсем прав, но меня интересовало совсем другое:
– Послушай, тебя же полчаса назад скрючивало от боли. Даже лежа покачивало. А теперь ты выздоровел, словно и не пострадал совсем.
– Да, – подтвердил незаметно подошедший Арман, – мне тоже интересно.
Одон только руками развел, не зная, что ответить.
Мявка, возмущающаяся моей прогулкой, отпустила последнее ругательство, замолчала и навострила уши, прислушиваясь к нам. Полученная информация заинтересовала ее, она перестала капризничать, забралась на ремонтируемую повозку и уселась на ней, самодовольно глядя на нас. Прошлась по повозке, гордо мяукнула, намекая на свой вклад в излечение гнома. И даже потрогала Одона лапой, предлагая догадаться с пяти попыток, кто его излечил. Вместо гнома ответил Арман, который ничуть не усомнился в праве Мявки считать себя великим лекарем и догадливо сказал:
