Я улыбнулся:
– Со временем вы поймете. Это не трудно. Позвольте мне представить свою кошку.
– Очень приятно, – граф не мог скрыть удивления перед тем, что ему представляют не разумную тварь, но из вежливости бегло скользнул по ней взглядом.
Мявка обиделась на такое невнимание и отвернулась.
Я продолжил:
– Она – знак волшебства и имеет зачатки разума.
Мявка, показывая, как она недовольна такой характеристикой, имитировала прыжок в мою сторону и издала громкий рык, больше похожий на обвал в горах. Картина была занимательной, благо моя кошка росла не по дням, а по часам и сейчас выглядела как переросший амурский тигр.
– Знак волшебства? – встрепенулся граф и, видя ее недовольство добавил: – Извините, достопочтенная кошка, я был недостаточно вежлив с такой красавицей и умницей, как вы.
Мявка угрюмо посмотрела на него взглядом голодного вампира.
– Но теперь пелена тьмы спала с моих глаз и я ваш покорный слуга.
Какая женщина устоит перед такими словами. Мявка, конечно, заурчала, прогнулась, хлестнула графа по ноге, что означало благодарность за комплимент и подошла ко мне, устроившись как собака у ног.
Серог и Даррг заухмылялись.
– Это тоже магия, скрывать под личиной обычной кошки знак волшебства? – поинтересовался граф.
– Да, граф, – согласился я. – А то и Мявку жалко бросать и демаскирует она сильно. А так еще одна большая кошка. Да, Мявка?
Мявка признательно мяукнула и помахала хвостом.
– Граф, вы хотели побывать в Кларии. Пойдемте, посмотрим. Пока, правда, город находится в ободранном состоянии. Предшествующий мне барон кларийский Домун Ла Карус не очень надрывался в беспокойстве о Кларии.
Граф засмущался. Он хорошо помнил причину своего настоятельного желания появиться в городе.
– Домун был не совсем хорошим хозяином, – пробормотал он. – Он никогда не беспокоился о своем городе, считая, что горожане должны быть только мясом для его опытов.
– Барон был приверженцем Темного?
Граф усмехнулся:
– Ах, не повторяйте эти глупые россказни простолюдинов. Не ужели вы думаете, что ему позволили бы это? Другое дело, он заходил слишком далеко в своих опытах над разумными существами. На том свете ему надо поблагодарить вас. Он вовремя умер, как дворянин. Иначе ему, скорее всего, пришлось бы умереть, как чернокнижнику, о его бесчинствах набралось слишком много доказательств.
Мне подумалось, что я как-то слишком прямолинейно смотрю на жизнь. Темное – белое, чистое – грязное. А мир-то состоит из оттенков!
