И после такой прелюдии началось, как сказал мичман, наше мужское становление. Вечер первого же дня нашего появления на курсах мы закончили двухчасовой разминкой (отжимание, подтягивание) и трехкилометровым кроссом.
Нельзя сказать, что нас просто взяли и бросили в зону армейского выживания. Нет, нам сразу выдали три комплекта одежды – спортивную, повседневную и парадную и дали целых два часа на ознакомление с нею. Если с нижним бельем – трусами и майкой разобраться было совсем не трудно, с гимнастеркой и брюками с некоторым замешательством, то портянки поставили девять десятых призывников в тупик. Робкая попытка какого-то вундеркинда заявить каптенармусу о наличии носков в номенклатуре обмундирования вызвала у него гомерический смех. А Коромысло посмотрел на него как ворота на нового барана и предупредил о необходимости соблюдать положенную, а не придуманную некоторыми форму обмундирования. А не то он покажет всем носки. Хватит и одной пары на десять ног.
Парадную форму, с блестящими финтифлюшками и кокетливыми погонами, каптенармус велел сразу же убрать подальше. По его словам, в первый раз мы ее наденем при принятии присяги, второй раз при выпуске, кому-то она пригодится при похоронах, если он умудрится загнуться уже на курсах. А иногда курсант отличается в учебной и боевой деятельности и его приглашают в начальнику курсов, чего с нашей бестолковостью никогда не будет.
Удивление вызывала форма для физкультурных занятий. Зачем нам ее выдали, если все равно бегали, прыгали и изымались над организмом в повседневной армейской одежде. Позже загадка была разгадана.
А вот и родимая повседневная… Из серо-зеленой хэбэшки, с многочисленными накладными карманами, в которые чуть ли не весь Су получалось сложить. Где мы ее только не носили. Проще сказать, где не носили – в полетах. А в остальном только она. Коромысло, снисходительно наблюдая за копошением новорожденных котят, порекомендовал подогнать одежду по размеру. Каптенармус выдавал одежду на глазок, как правило большего, чем требовалось, размера. И проблема оказалась у всех одна – надо было ушить. Кто-то хитренький попытался обменять на одежду меньшего размера, но каптенармус с бранью прогнал, даже не вникая в суть просьбы. Белоручкам, никогда не бравшим в руки иголку, пришлось туговато. К счастью, общежитская жизнь вдали от материнских рук научила меня худо бедно шить. Я ушил тельняшку, гимнастерку, укоротил брюки. Сапоги тоже оказались большего размера, но каптенармус, предвидя это, выделил моток холщевых портянок, от которого каждый мог оторвать по потребностям. В итоге портянки оказались двойные, зато ноги сидели в сапогах, как влитые. Переодевшись в обмундирование и сдав на ветошь гражданские шмотки, я почувствовал себя настоящим курсантом.
