«Вот же жук, за вознаграждение, значит», – подумал я, доставая из кошелька пятирублёвую ассигнацию.
– Я прекрасно понимаю. Мне нужно поговорить с задержанной, – я протянул банкноту, и в следующий миг она исчезла в кармане кителя урядника.
– Что ж, прошу, – урядник подозвал стражника и приказал открыть камеру.
Когда я вошёл, Катрин посмотрела на меня без особого энтузиазма. Только теперь я заметил, что у неё опух нос, разбиты губа и бровь, а на лице красовались синяки. На ней было старое поношенное платье, какие часто можно увидеть на женщинах из рабочих районов.
Я сел рядом.
– Как чувствуешь себя? – спросил я, осматривая её лицо.
– Могло быть и лучше, – усмехнулась Катрин.
– Что произошло? Почему тебя взяла полиция?
– Я тебе говорила, что за мной следят. Вчера ночью, когда я вернулась домой, они вломились, хотели схватить. Я отстреливалась. Что мне оставалось делать? Шестеро мертвы. Патроны закончились. Пришлось сдаться. Вначале я думала, что это род за мной прислал людей, думала, они только назвались полицейскими, чтобы увезти меня обратно.
– Не надо было это делать, – проговорил я. – Хорошо, что тебя не убили. Если бы ты не оказала сопротивление, всё было бы иначе.
– Прости, я совершила глупость. Но с тех пор, как я здесь, постоянно жду, что за мной явятся. В городе я беззащитна. Если Птахины узнают, что я в руках полиции, они сделают всё, чтобы достать меня и предать суду, – Катрин замолчала, а потом посмотрела на меня умоляющим взглядом. – Прошу, не дай этому случиться. На допросе я не сказала ни слова, и буду молчать даже под пытками, но рано или поздно они узнают.
Я взял Катрин за руку:
– Сделаю, что смогу. Полиция тебя не выдаст. Ты же знаешь, как тут относятся к Птахиным. Они и тебя взяли только потому, что подумали, будто ты подослана либо Птахиными, либо Барятинскими. Они боятся.
– Если бы ты не отказал мне, они бы так не подумали, – тихо произнесла Катрин, отвернувшись.
– Или если бы ты не открыла стрельбу... Ты сама всё прекрасно понимаешь. И не надо обид, хорошо? Я тебя вытащу. А там уже будем разбираться, что делать.
Мне стало жалко Катрин. Я действительно был виновен в том положении, в котором она очутилась. Ведь, прими я её на службы, посели в поместье, полиция бы не докопалась. Вот только для этого я должен был поверить словам Катрин. А я всё ещё сомневался, не находя доказательств ни за, ни против.
Будучи полностью уверенным в том, что деньги помогут вытащить Катрин из неприятностей, я вместе с Яковом проследовал за урядником в его кабинет.
