– Нет, это уж слишком, – помотал я головой. – Никого я убивать не стану. Они же правы, по сути. Продукты дорожают. Надо же на что-то жить? Может, просто увеличить жалование?
– Откуда средства-то взять? – развёл руками заместитель. – Ольга Павловна требует увеличить прибыль. Не мне вам объяснять, какая ситуация у семьи. Последние два месяца – сплошные убытки. Только ремонт особняка сколько денег скушал! А теперь ещё и война эта проклятущая.
– А если наше жалование урезать? – спросил я. – Вот вы сколько получаете?
– Ровно девятьсот шестьдесят пять рублей.
– Ну вот. А у меня жалование почти две тысячи, хотя я сижу тут и ни хрена не делаю. Мне ещё дружинные капают больше тысячи. С голода не помираю. Да и вы тоже. Всё наше руководство получает дружинные или отроческие. По сотне урезать можно, пока всё не наладится.
– Но это же... – Семён Валерьевич даже слова не сразу подобрал. – Михаил, у нас на заводе трудится более трёх тысяч рабочих. А дружинников и отроков – четыре десятка. И намного мы рабочим жалование поднимем, если у срока человек срежем по сотне? А как род на это посмотрит? Вы же хотите по нам удар нанести, по служилым людям! И ради кого? Ради того, чтобы на два рубля больше черни заплатить?
– Так вы же все клятву давали. Вы вроде как жизнь отдать готовы. А сто рублей – нет? Слишком много?
– Просто объясняю вам, как это выглядит. Нехорошо обижать служилых людей в угоду черни.
«Ну ничего себе, какие обидчивые, – поразился я в мыслях, – обидятся, видите ли, из-за ста рублей. Как будто живёте плохо».
– Короче, забирайте моё жалование и на сто рублей урежьте жалование всех младших дружинников, – сказал я. – Это приказ. А я поговорю с Ольгой Павловной, посмотрю, что можно сделать. И верните тех, кого забрали в солдаты.
Заместитель тяжело вздохнул и покачал головой:
– Вы тут главный, Михаил, я подчинюсь, но поверьте: добром это не закончится. Когда рабочие почуют нашу слабость, они нас живьём сожрут. А кто опора рода? Правильно: дружина. А вы так поступаете: отрываете от себя и этим свиньям неблагодарным даёте.
Недовольство моего заместителя было объяснимо: так тут дела не делались. На первом месте всегда стояли члены семьи, потом шли служилые люди, давшие клятву (дружина и отроки) а интересы наёмных работников находились в самом конце очереди.
Да что там говорить, решение отдать жалование мне и самому далось с трудом. Я планировал в скором времени приобрести собственный паромобиль (пока что я катался на машинах семьи), а хорошая машина, которая соответствовала моему статусу, стоила, минимум, тысяч пять. Теперь же покупку придётся отложить. Конечно, я мог обойтись и без личного транспортного средства, но вот хотелось своё, и всё тут. А ещё неплохо было бы сшить несколько комплектов одежды для приёмов и балов, и оружие хорошо бы заиметь более качественное вместо простых армейских револьверов, коими я пользовался. В общем, чем больше появлялось возможностей, тем выше становились запросы, и тем сложнее было отказаться от них. Поживи я так с годик, так и вообще удавил бы, наверное, за эти две тысячи. А пока всё-таки нашёл в себе силы пожертвовать своими финансами, хоть и понимал, что этого мало. Но как ещё решать проблему, чтобы и волки сыты, и овцы целы, я не представлял.
