Не поленился: слазил и накрепко перевязал ручки входных дверей — сразу стало как-то побезопасней. Хотя заброшенный в это место системой хорошо понимал, что от серьезного противника это не защитит, и все же.
Кое-как выстроил баррикаду из высоких рюкзаков, решив для надежности еще привалить эту шаткую конструкцию сверху тяжеленной сумкой. На автомате расстегнул молнию и сразу наткнулся на обычный охотничий патронташ.
— Оружие, — сорвалось с губ игрока с временным именем Феникс.
Дальнейшее лихорадочное изучение огромной сумки привело к небывалому воодушевлению. Еще бы: четыре кофра с ружьями, четыре патронташа, четыре охотничьих ножа, мачете, топорик и целый арсенал коробок с патронами. Оружие даже не попробовал собрать (он его в руках-то никогда не держал и даже в тире никогда не был!) А вот топорик и мачете на всякий случай взял и потихоньку встал на ноги. Сам встал, причем как-то невероятно легко это получилось, и опять же без боли. Пришлось с силой до крови закусить нижнюю губу, чтоб не орать от счастья и возбуждения. Под впечатлением присел два десятка раз, вначале медленно и осторожно, затем все быстрей и быстрей. Остановила от вспышки безрассудства кровь во рту и пульс за сто сорок. Медленно выдохнул, пытаясь успокоиться, улыбаясь кровавыми губами, лихорадочно ощупывая ноги. По ощущениям нижние конечности были родными: худые, тонкие, неразвитые, больше напоминающие ходули. Но в них Алексей уже чувствовал не боль, а живую дрожь от усталости. Неожиданно подумалось: «Правду говорят, кому война, а кому мать родная». И Ал сразу же отогнал от себя порочную мысль, а заодно и безудержную радость.
«Какая же ты сука, Ал, столько людей погибло, а сколько детей!» Осознание случившегося словно многотонной мухобойкой ударило по оголенным нервам. Никогда в своей жизни Феникс не плакал, детдом каленым железом отучил от этого, а тут размотало по полной. Как ни странно, помог своим сочувствием новый, почти невидимый друг, прыгнувший на плечо и зарядивший что-то жалобное своей свирелью.
— Ничего, ничего, дружище, — прошептал Алексей и дотронулся до пушистика, удивившись малому размеру живности, сидевшей на плече. Чтобы совсем не расклеиться, врубил на полную бурную деятельность. Сделал из подручных средств что-то типа гнезда и решил сначала перекусить, окончательно успокоиться и только затем браться за дело: со всем этим разбираться.
В термосе оказался крепкий кофе, а в одном из контейнеров в фольге — буженина. Гипербыстрая мелочь, видимо, почувствовав, что сейчас будут кормить, радостно металась вокруг.
