Стася сразу почувствовала мои терзания, подсела еще ближе, положила свою маленькую ладошку мне на лицо и вопросительно заглянула в глаза.
— Я в порядке. — Я потерся небольшой щетиной об ее ладошку. — Иногда мысли ненужные возникают в голове.
Стася погладила меня по щеке и, вывернувшись из рук, потянулась за своим блокнотом. Я не дал ей встать, сам дотянулся до блокнота и подал ей. Ручка сразу же забегала по бумаге.
«Эрик, что такого бродит в твоей голове, что я вижу страх на твоем лице? Что случилось? Ответь мне. Расскажи, пожалуйста, чего ты опасаешься?
Может тебе не по душе такая подруга, как я? Я не знаю точно, как это у вас бывает, только из рассказов бабушки слышала. Только общедоступную информацию, что-то детальное не знала и сама бабуля. Есть какие-то обряды, может традиции?
Мне тяжело видеть тебя таким метущимся, словно зверь в клетке. И пусть ты не показываешь мне этого, я чувствую тебя. Мне сейчас, кроме тебя, больше не на кого опереться и довериться. Некуда пойти здесь. Ты не переживай, у меня есть дом, я в него обязательно вернусь, но сначала я дождусь возвращения сестры. Я истинно верю, что моя сестра жива.
Если я тебе мешаю, то тебе лучше сказать мне, чем держать это в себе. Молчанием ты себе не поможешь».
Прочитав все, что написано, я отшвырнул злополучный блокнот и прижал к себе Стасю крепко-крепко, совсем не желая ее выпускать. Наклонившись ниже, впился поцелуем, требуя подчинения, заставляя ее рот открыться для меня.
— Ты для меня все. — Оторвавшись от нее, выдохнул ей в губы. — Ты моя жизнь, мое сердце и душа. Мой зверь и я жаждем тебя так, как никого не желали до этого. Я не позволю тебе уйти от меня, убью любого, кто к тебе прикоснется. Ты моя и будешь ей вечно. Поняла меня?
Стася кивнула головой, беззвучно прошептав согласие. Я улегся поудобнее, прижав ее к себе, чтобы она чувствовала меня всего, мое явное желание к ней. Глубоко вздохнув, решился ей все рассказать. Молчанием я себе не помогу, в этом Стася абсолютно права.
— Понимаешь, родная, скоро полнолуние. Именно в этот день моего зверя не удержит любая клетка вдали от тебя, где бы ты ни пряталась, он найдет тебя и пометит. Заявит на тебя права, врываясь в твое тело, впившись зубами, оставляя на шее метку, которую не сможет увидеть никто, кроме других ликанов. Метка — это знак принадлежности ко мне, он будет предупреждать всех, что ты принадлежишь мне и моему зверю. В тебе нас все устраивает, ты для нас совершенна и очень желанна. — Почуяв пряный аромат ее возбуждения, я сжал руку в кулак, сдерживаясь от того, чтобы не наброситься на нее. Она еще слаба для таких утех. — Единственное, чего я боюсь, так это того, что ты не примешь меня в другой форме, когда мой зверь возьмет вверх надо мной. Все бессмертные боятся ликанов, когда они оборачиваются, в ужасе разбегаясь. Ты же не видела меня другим и можешь тоже убежать в страхе, отказавшись от меня. Но мой зверь тебя не отпустит, как и я, понимаешь?
