— Ты забыл своё место, — Алекс слегка приподнялся над креслом. — Не стоит тебе продолжать.
— Отчего же? — хмыкнул Рональд. — Я продолжу. Именно из-за таких, как ты, Алекс, мы до сих пор и является колонией Империи. Вместо сильных лидеров, вместо тех, кто мог бы нас действительно возглавить — только марионетки, вроде той, какую ты стремишься сделать из своего сына.
Алекс хотел оборвать наглеца, но тот продолжал говорить, не давая ему такого шанса.
— Да. Потому мы и остаёмся «банановой республикой», известной только мёртвыми городами, которых с каждым годом становится всё больше и больше. Почему бы это, интересно? Может, потому, что это выгодно имперским псам — иметь место, куда можно отправить тренироваться своих щенков, высасывать из нашей нации последние соки, превращая её в страну руин? Мы все понимаем, что они появляются явно не из-за «халатности» тех, кто создавал печати.
Он хлопнул по столу ладонью.
— СМИ трубят, как мы стремимся войти в Империю, как мы близки к этому… а что на деле?
Алекс оставался спокоен, подавив в себе желание ответить в том же тоне.
— Да, может, и так, — кивнул он. — Но знаешь, Рон, почему в своё время наша страна стала колонией? Из-за таких, как ты.
Рон дернул щекой. Он явно не ожидал такой реакции. Наори на него Алекс — он бы нашёл что сказать, но сейчас образовалась заминка, и он сел обратно, чтобы не выглядеть клоуном.
А вот Алекс зато встал и оглядел всех собравшихся.
— Никто ничего не будет отменять, — произнёс он твёрдым голосом. — Никто ничего не будет менять. Через два месяца мой сын выйдет из больницы и вернётся сюда, а ещё через месяц состоится его свадьба. И если вам нечего прибавить к этой теме, то давайте перейдём к следующим вопросам.
Все молчали — хотя, разумеется, всем было что прибавить. Они ведь из-за этого и собрались здесь всей толпой. Что ж; во всяком случае, он проявил свою позицию. Конечно, теперь придётся ходить с оглядкой, но служба безопасности безоговорочно верна ему, сына охраняют лучше, чем дочь Императора, а сам глава за себя постоять сможет.
Через три месяца всё будет решено — к лучшему для Марка. По крайней мере так, каким это «лучшее» видел его отец.
Я открыл глаза в пустом поезде. Тьма затянула вид за окном настолько, что было невозможно понять, двигаемся мы вообще или нет. Я опустил закатанные рукава чистой, как только из стирки, толстовки, и осмотрелся по сторонам. Давно не ощущал такого спокойствия, в последний раз, наверное, еще перед десятым днем рождения. Я глупо улыбнулся и прислонился лбом к стеклу, вглядываясь в темноту. Казалось, я так сидел уже не один час и просидел бы еще, если бы не знакомая мелодия телефонного звонка, что нарушила блаженную тишину. Похлопал себя по карманам, но телефона нигде не было, а злополучная мелодия все никак не утихала, мечась по моему черепу из стороны в сторону.
