Кстати, а это мероприятие с вырезанием всех неугодных — не такая уж и плохая идея, надо будет её хорошенько обмозговать… А то мало ли… вдруг пригодиться!
— Нирта! Нашли!
Что? А-а-а…
Обнаруженных табиров уже волокли к выходу. Были они «изрядно помяты» с разбитыми лицами, но руки-ноги целы.
Двое?
— Их было двое?! — бросила я в сумрак пыточной.
Нет ответа. «Оппоненты» молчали, как партизаны, не собираясь облегчать мне жизнь.
— Эй, ты, как тебя звать?! — ткнула пальцем в старика, притаившегося за спинами дворян и гвардейцев.
Когда допрашивали Юсю, именно он возился с пыточным инструментом.
— Что молчишь?! Язык проглотил?! Я к тебе обращаюсь!
— Зур… Я никого не видел, ваша милость.
— Вижу, ты нашёл себе новых хозяев. Посмотрим, избавят ли они тебя самого от пыток.
— Я правда не видел табиров… только издалека. Спросите у гвардейцев.
— Этих?
— Мы их не трогали, — поспешил откликнуться гаар, — заступили позже.
— А где предыдущая смена?
— Наверное, в казарме, — пожал плечами сержант.
— Хорх, идём туда!
Оказавшийся у меня на пути воин полетел в сторону, не успев сказать ни слова.
— Где отобранное у них имущество?! — указала я на кочевников.
Повскакивавшие с коек гвардейцы ошарашено пялились на меня, некоторые уже успели схватиться за оружие.
— Обыскать тут всё!
— Эй, а вы имеете на это право?! — подал голос с дальнего конца казармы гаар, вокруг которого начали собираться вооружённые гвардейцы.
Ну нихрена себе, о правах заговорили. А когда моих табиров ни с того, ни с сего избили и бросили в темницу, отобрав всё, о них помнили?! Об этих самых правах?
— Нирта, мы нашли!
В углу оказалась дверь в оружейку. Оттуда послышались звон и грохот падающего оружия, радостные возгласы табиров…
— Сударыня, нашему туэру это не понравится.
— Мне тоже много чего не нравится… Погоди, это точно твой меч? — преградила я путь второму кочевнику.
Как-то не очень вязался взятый им отделанный серебром… даже слегка позолоченный… прямой леворский клинок с довольно скромной одеждой и простым кожаным доспехом его обладателя.
Дьявольщина, только тут до меня дошло, что степняк наверняка не понял из всего сказанного ни слова.
— Эй, кто-нибудь, позовите Юсю!
— Зачем? — удивлённо уставился на меня табир, — Это мой меч.
— Ты говоришь по-нашему? — поразилась я, только тут до меня дошло, что мы беседуем на леворском.
— Моя мать была леворкой, — степняк говорил с акцентом, коверкая слова, но вполне понятно.
— Она — княжна, или ты — сын хана?
