Антоний и Клеопатра | страница 28
Понтийский царь; царь аравийский Малх;
Царь пафлагонский Филадельф; царь Ирод;
Монарх каппадокийский. Архелай;
Властитель комагенский Митридат;
Цари ликаонийский и мидийский
Аминт и Полемон, и тьма других.26
О, горе мне! Я сердце разделила
Меж двух друзей, что сделались врагами.
Добро пожаловать. Твои посланья
Заставили меня с разрывом медлить,
Пока не стало ясно мне, что ты
Обманута, а нам грозит опасность.
Будь стойкой. С неизбежностью суровой
Не спорь, но предоставь самой судьбе
Осуществить ее предначертанья.
Ты мне дороже всех людей на свете.
Тебя позорно предали. И боги
Нас изберут орудием своим,
Чтоб наказать обидчика. Утешься.
Все рады здесь тебе.
Да, госпожа.
Добро пожаловать. Сердца всех римлян
Полны любовью, жалостью к тебе.
И лишь один беспутный Марк Антоний,
В грехе погрязший, оттолкнул тебя
И отдал власть свою развратной твари,
Решившей, видно, взбаламутить мир.
Да правда ль это, брат?
Увы, все правда.
Добро пожаловать, сестра. Прошу,
Будь терпеливой. Милая сестра!
Уходят.
СЦЕНА 7
Лагерь Антония близ мыса Акциума.27
Входят Клеопатра и Энобарб.
Я разочтусь с тобой, не сомневайся.
За что? За что? За что?
Ты говорил, что мне не подобает
При войске быть.
А разве подобает?
Но если мы союзники в войне,
То почему бы мне тут и не быть?
(в сторону)
Отвечу так: когда б держали в войске
Не только жеребцов, но и кобыл,
От жеребца не много было б толку:
Вскочил бы вместе с всадником своим
Он на кобылу.
Что ты там бормочешь?
Антонию ты будешь лишь помехой.
Не на тебя сейчас он должен тратить
Отвагу, ум и время. Уж и так
О легкомыслии его твердят.
Толкуют в Риме, что твои служанки
И евнух твой ведут эту войну.
Да сгинет Рим! Пусть языки отсохнут
У говорящих так. Я правлю царством
И наравне с мужчинами должна
Участвовать в походе. Не перечь!
Я все равно останусь здесь.
Молчу.
А вот наш вождь.
Входят Антоний и Канидий.
Не странно ли, Канидий,
Что от Брундизия28 и от Tapeнта29
Так быстро Ионическое море
Он пересек и захватил Торину30? —
Ты слышала о том, моя любовь?
Проворство удивляет лишь лентяев.
Вот молодец! Какой воитель смог бы
Медлительность так метко заклеймить? —
Канидий, мы сразимся с ним на море.
На море! Где ж еще?
Но почему?
На бой морской нас вызывает Цезарь.
Подумаешь! А разве ты пред тем
Не вызывал его на поединок?
С тем чтобы при Фарсале биться вам,