Он осмотрел раны своих подчинённых и спасённых, обмыл и очистил их, кому требовалось. Народ по большей части выжил бывалый, и своими ранами, если они были невелики, они уже озаботились, но Нехти считался ближе к богам, и его заклинания над ранами солдат должны были быстрее дойти до богов. А без заклинаний, как всем известно, лечение будет намного слабей, если вообще приключится. Всех тяжело раненых уложили в тень под навесом и приставили к ним, как сиделку, одного из солдат потолковей. Он должен был помогать им, кормить их, отгонять мух, укутывать ночью и жечь для них костер. Это было, к сожалению, всё, что можно было для них сделать после перевязки. Озабоченно посмотрев на одного из своих солдат, раненного в живот, десятник печально поцокал языком и лично принёс кувшин вина поближе к нему, отфильтровал его через мелкое сито в кувшин с широким горлом. В кувшин он вставил трубочку для питья. Нехти прекрасно понимал, что пить при таких ранах не стоит, как понимал и то, что шансов у его подчинённого почти нет. Вино хотя бы немного облегчит ему страдания. Правда, Нехти не сомневался, что часть вина облегчит страдания сиделки…
Ран у самого десятника было много, но всё мелкие и резаные, а не рваные или дроблёные. Бывалый Нехти сразу же, ещё до похорон погибших, сам промыл их несладким вином, зашил те, что побольше, вываренными в кипящем вине жилами и заклеил те, что поменьше, полотном, пропитанным снадобьем имереу[45]. Основу для него Нехти сам собирал в тайных местах, где на него не могла попасть вода и солнце. Это было невзрачное и вонючее почти чёрное или бурое вещество. Он хорошо разбирался, где его лучше брать для ран, а где — для переломов, сам собирал, растворял, очищал и вываривал до нужного цвета и клейкости. Но добавления в имереу делали лекари, вместе со своими снадобьями и чарами. Затем он обложил раны свежим сырым мясом на один день. Поскольку командиров, кроме него, не было, а все спасшиеся были маджаями, он, не опасаясь, поступил по вере предков — мясо он вырезал у убитых им самим двоих врагов, похороненных налётчиками тут же. Он без церемоний разворошил их могилы и спокойно, как из антилоп, вырезал из них подходящие куски из бедер и ягодиц. Теперь и в посмертии они будут служить и подчиняться ему! Также Нехти отрезал им правые кисти, как трофей и доказательство подвига. Поскольку предъявлять их надо было в Кубане, он подвесил их сушиться на солнце, привязав верёвками за пальцы. Через некоторое время мясо с ран он выкинул грифам, завершая обряд, и обработал раны мёдом, маслом и корпией. Всё это у него было благодаря многолетней привычке ночевать, подложив под голову малый походный мешок, в котором были не только снадобья, но и еще с десяток мелких, но необходимых вещей. Вскочив по тревоге, он схватил не только оружие, но и закинул за спину свой кожаный мешок на ремне, за что теперь был благодарен себе и богам. Ещё его сильно беспокоила не проходящая боль в левой руке.
