В Керме гарнизон был, как на грех, мал — ветераны уже вышли в отставку и уехали вниз, а новобранцы задержались на чьей-то вельможной стройке по пути и до верха ещё не добрались. Если бы, как встарь, городом управлял комендант, возможно, бунт задавили бы и этими силами. Но с некоторых пор здесь казалось так спокойно, так тихо и хорошо, что комендант был заменён правителем — то есть в первую очередь, гражданским чиновником, и имя ему — Неб-кау-Нефер. Тот, конечно, был достоин происхождением и связями, но не мог похвастаться военным опытом. Он смог только запереться и отправить по Реке гонцов с сообщением о бунте, и даже позабыл о патрульных, несущих службу на путях вокруг Кермы. Судьба большей части дозоров была печальной — кого миновала судьба встретиться с большим отрядом бунтовщиков, словила петля голода и жажды.
Каковы бы ни были причины бунта, его следовало сначала подавить, а потом уж устранять ошибки и преступления, вызвавшие его. Первый приближенный царского сына Куша, Иуни, в отличие от растерявшегося добровольного затворника Кермы Неб-кау-Нефера, был решителен и опытен. Прекрасно понимая, что время решить вопрос малой кровью упущено, он ещё лучше понимал, что, дожидаясь помощи из Чёрной земли, он только увеличит цену победы. Кроме того, возникнет резонный вопрос — а куда смотрел он, Иуни, в отсутствие князя Юга ответственный за покой земель и довольство казны? И почему не смог справиться с бунтом? Уж не потому ли, что замыслил злое и преступное? Каждая минута промедления была ударом не только по двум землям — но и по нему, Первому приближенному царского сына, которого этот князь в случае неуспеха и назначит виновным за всё.
Он немедленно разослал во все неугрожаемые города и крепости гонцов с ясными приказами — какие и под чьим руководством отряды прислать, куда и в какой срок им надлежит быть на месте. Роспись его (недаром он был опытен и умел) была хороша, и не многих обошел вниманием начальственный взгляд. Не забыли и Гончих… И Деди, и Иаму отправились в поход с большей их частью, в городе осталось лишь одна десятая всей стражи. Сатепа и Руи плакали, провожая Иаму, каждая о чём-то своём, Мерит-Хатор проводила мужа с отстранённой улыбкой богини, уверенной в благополучном исходе.
Как и все бунты, этот тоже был подавлен. Ведь, если его не подавили — какой же это бунт? Это победа нового, справедливого над умершим, но пока еще не понявшим это и не сдающемся. Как только большая часть войск прибыла к месту сбора, поход начался. И, как всегда в стычках между армией, какая бы слабо обученная она не была, и бунтующими козопасами и пахарями, как бы ловки и сильны они не были, победила армия, правильное снабжение и расстановка войск. Отряды бунтовщиков разгромили, многих уничтожили в бою, многих изловили и обратили в рабов (конечно, часто просто тех, кто попался под руку, но многих все же и воистину бунтовавших.) Кое-кто разбежался. Иуни понимал, что главное — не выиграть войну в бунтующей земле, главное — выиграть мир. И придется принимать поклоны и улыбаться даже тому, кто вчера резал чиновников Великого царя или убивал его солдат — если он будет ловким настолько, чтобы спрятать главные грехи или ещё более ловким — чтобы оказаться нужным в месте своём для услуг Великому Царю…
