– Она как ищейка. В первую неделю учёбы я написала родителям, что еда стала намного хуже, чем в прежние времена. После этого мне пришлось целую вечность выслушивать внушение на тему благодарности.
– Да ладно, про Йонте в письме всё равно почти ничего нет, – сказала Флинн, в то время как Пегс продолжала трещать о школьной еде. Внезапно она даже обрадовалась, что написала матери такое письмо ни о чём.
– Можно подумать, я должна испытывать благодарность за то, что еду нам готовит повар, помешанный на супе с требухой, – не унималась Пегс. Вдруг она умолкла и стала размышлять вслух: – Интересно, почему она хотела отдать Гарабине эти старые записи? Я уверена, что уже где-то видела эти заметки. Знать бы только где…
Флинн молчала. Она невольно вспомнила, как мадам Флорет тайком совала Гарабине деньги в Мадриде. А теперь ещё и какие-то старые бумаги, которые явно не предназначались для чужих глаз. Что эти двое замышляют?
За ужином Пегс опять вернулась к этой теме. Флинн, Пегс и Касим сидели в самом дальнем углу от стойки самообслуживания. За соседним столиком ужинал один-единственный запуганного вида парень, и они, несмотря на громкий гул голосов и звяканье посуды, могли спокойно поговорить о мадам Флорет, не боясь, что кто-то услышит их разговор.
– Я тут подумала, – начала Пегс, с отвращением плюхнув с ложки обратно в тарелку кляксу подогретого супа с потрохами и подняв глаза на Флинн и Касима. – Папа много лет назад рассказывал мне, что почти все старые записи о магии были запрещены. Могу поспорить, что мадам Флорет собиралась передать Гарабине что-то запретное.
Примерно так думала и сама Флинн. Она только не представляла, для чего это Гарабине.
– Опять папа, – пробормотал Касим, взяв уже вторую порцию добавки.
Пегс с неодобрительным выражением лица покачивала ложкой. Оставив без внимания замечание Касима, она сказала:
– Поэтому мадам Флорет и сунула Гарабине деньги. Гарабина что-то для неё делает. Если бы только знать что!
Над ними повисло напряжённое молчание. Предположение, что Гарабина по поручению мадам Флорет совершает что-то запретное, было слишком диким и устрашающим, чтобы кому-то хотелось с ним соглашаться.
– Фантастика, Пегс, – сказал Касим. – Настроение ниже плинтуса. Теперь можешь наконец и на жрачку навалиться – ведь ночь, подозреваю, будет длинной.
Длинная ночь. При мысли о тёмных коридорах и свисте ночного ветра у Флинн перехватило горло. На какое-то мгновение она забыла, что сегодня вечером они идут искать билет Йонте.
