Но не беспокойся, здесь вообще-то почти как дома: вороны, хлеб и широкие поля».
Разумеется, тут она соврала – ничто в экспрессе не напоминало дом. Закусив губу, Флинн с неспокойной совестью пририсовала рядом со своим именем сердечко. Сердечки были не в её стиле – но что же тогда может успокоить, если не это?
Когда Флинн зашла в комнату отдыха павлинов, Пегс сидела в углу и читала второе письмо родителей.
Из старомодного радиоприёмника рядом с ней на этот раз лилась какая-то безумная оперная музыка.
Флинн показала ей письмо к матери, которое она положила в плотный конверт кремового цвета:
– Где я могу его отправить?
Пегс отшвырнула в сторону родительское письмо так, словно уже давно собиралась это сделать, и, выключив радио, встала.
– Слава великому Стефенсону! – воскликнул какой-то второклассник, сидевший в компании нескольких павлинов в другом конце вагона. – Наконец-то она вырубила своего Хрюкендинка!
– Это Хумпердинк! – завопила Пегс так громко, что павлины и Флинн вздрогнули. – Хумпердинк, а не Хрюкендинк, идиот! – Оскорблённо фыркнув, она вскинула голову. – Идём, Флинн!
Флинн молча последовала за ней через спальные вагоны учеников к вагону для персонала.
В отличие от вагона отдыха павлинов он был поделён на три отсека. Из узкого коридора вели три двери: в медицинский пункт, комнату отдыха для сотрудников и учительскую.
У двери в учительскую в конце коридора висел плоский красный почтовый ящик. На нём медными буквами было написано:
ОТПРАВКА ПОЧТЫ В ЛЮБУЮ ТОЧКУ ЗЕМНОГО ШАРА.
ВЫЕМКА ПИСЕМ – КАЖДОЕ ВОСКРЕСНОЕ УТРО.
ПОЧТОВЫЕ МАРКИ СПРАШИВАТЬ В УЧИТЕЛЬСКОЙ.
– Только не это! – вздохнула Флинн. Сегодня воскресенье – точнее, вечер воскресенья. Правда, Даниэль уже давно всё сообщил её матери по радиосвязи, но поскольку она, судя по всему, всё-таки подключила полицию, просто ужасно, что с письмом придётся ждать ещё неделю. Но что ей ещё оставалось? Мобильного телефона у неё нет, и ноутбуков здесь тоже не держат.
– Н-да, – пожав плечами, сказала Пегс. – Радиосвязь и письма. Всё, как и сто лет назад. Это правило ввёл лично Стефенсон. Интернета тогда не было.
Флинн удивлённо подняла брови.
– Как же он мог тогда его запретить? – кислым тоном спросила она.
Пегс же эта ситуация, похоже, полностью устраивала. Получать письма с требованиями хорошей успеваемости и прочих успехов раз в неделю ей было явно более чем достаточно.
За окнами начинал моросить дождь, забрызгивая стёкла и размывая вид на высокие светло-песочного цвета дома Барселоны. Флинн подняла руку, чтобы постучать в дверь учительской и попросить почтовую марку.
