Помните старый анекдот? Мальчик застает мать и отца за занятиями любовью.
Мальчик кричит: «О, Господи!» – и выбегает из комнаты. Отец говорит матери: «Пойду-ка я успокою его».
И вот отец идет следом за мальчиком, но не находит того в своей комнате. Вместо этого сын оказывается в комнате у бабушки, в постели вместе с ней.
«О, Господи!» – восклицает отец.
На что мальчик отвечает: «Ну, теперь ты понимаешь, каково это – видеть, как кто-то спит с твоей матерью».
Любому ребенку трудно увидеть в своей матери молодую женщину. Моя мать была для меня мамой, а не Дженни Зайгер. Хотя я знал, что матери приходится тяжело после смерти отца, но лишь много лет спустя я смог на самом деле понять это. Жизнь у Дженни была очень тяжелой.
Я помню, как она рассказывала мне о своем самом раннем воспоминании. Это был страх – страх перед проверкой глаз на острове Эллис[9].
В музее острова Эллис я видел снимки набитых людьми кораблей, прибывавших в Америку. Но я все равно не могу себе представить, что чувствовала она, впервые увидев статую Свободы. Ей было семь лет, и она была самой младшей из семи сестер. Они с матерью прибыли в Штаты на пароходе «Аравия», а был ли с ними их отец, я точно не знаю. Шел 1907 год. Что мог знать о проверке у офтальмолога семилетний ребенок? Наверное, она и не знала, что за болезнь со странным названием ищут доктора. А они искали трахому.
Это очень заразное заболевание глаз часто возникало при большом скоплении народа в антисанитарных условиях. Нередко оно приводило к слепоте, и доктора обнаруживали его по небольшим узелкам на внутренней поверхности века. Но, наверное, семилетняя Шейн Гитлиц знала все, что ей нужно было знать в ее положении: если она не пройдет проверку, ее отправят обратно в Россию.
Как мне объяснить сегодня моим сыновьям, которым восемь и девять лет, через что ей пришлось пройти? Наверняка в ее голове роились тысячи мыслей. А что, если мои мама и сестры пройдут проверку, а я – нет? Что будет тогда с нами? Наверняка это было очень тяжело для нее, так же, как и для них. Никто не мог предугадать, что их ждет. Теперь-то мы все знаем. Тех, кто не прошли проверку и были отосланы обратно в Европу, через несколько десятилетий ждало худшее. Сотни евреев из Коломии – города, который в те времена принадлежал Австро-Венгрии, а сейчас принадлежит Украине, того самого города, из которого уехал мой отец, – в 1941 г. были арестованы и уничтожены нацистами. Еще четырнадцать тысяч были сосланы в концлагерь Бельцег.
