Елизавета V подняла изумленный взгляд.
— А это каким боком касается нашей безопасности? «Портон — Даун» крупнейшая бактериологическая лаборатория! Вы что опыты собрались ставить? Над людьми? На это мы наложим решительное вето! У нас цивилизованная страна. По нам равняется весь мир. Да и как я посмотрю в глаза своим европейским сюзеренам? Кто к нам поедет после такого скандала?
Портилло спокойно переждала эскападу. К нам и так скоро никто не поедет, подумала она. Русский медведь сначала разберется с европейскими идиотами, а затем ринется на Британские острова. Что для русских Ламанш? Большая Лужа, как обозвал русский президент[12].
— Никто опытов, тем более, над неокрепшими молодыми организмами производить не собирается, — успокоила Портилло. — Их будут всего лишь… изучать. Разве что проведут тестирование для генных исследований. По версии наших ученых у русских особые гены. Если мы научимся воздействовать на них, мы спасем нацию и в итоге весь мир.
— Я в это ничего не понимаю? Какие гены? — жалобно произнесла королева. — Я утром не успела поесть фисташкового мороженого, и оно, наверняка, растаяло. Когда фисташковое морожено тает, весь день идет насмарку.
— Я уверена, что шеф — повар убрал мороженое в холодильник, и оно не пострадало! — заявила Портилло.
— В самом деле? — королева неуверенно глянула на нее. — Хотя Даррен очень щепетилен в этом.
Портилло заверила королеву в этом мнении.
— Где подписать? — спросила Елизавета V.
Портилло положила перед королевой красиво распечатанные листы.
— Как они чудно пахнут! У вас какие духи, милочка? — поинтересовалась королева в процессе подписания.
У Портилло имелось железное правило, не называть свои любимые духи никому, не делая исключение даже для королевы. И она без колебаний назвала Burberry — старинную английскую компанию.
Хотя недавно перешла на Jo Malone — молодую кампанию, предпочитающую агрессивный маркетинг.
Лиза Песцова. 20 лет. Дочь пресс — секретаря президента России. Лондон. Престижный район Ноттинг — Хилл.
Я проснулась рано, в 10 часов.
Посещение ночного клуба Ministry of Sound явилось стратегической ошибкой. Я взяла за правило не посещать клубы меньше 20 — ти фунтов за вход (в Ministry of Sound брали 35), но в зал набился сплошной сброд. В Лондоне только стал входить в моду ультра — панк в одежде, изюминкой которого являлся, пардон, запах. Я в отличии от лондонских денди считала, что кроссовки за тысячу фунтов воняют потом неотличимо от тех, что за 10.
