Зеленый дол | страница 36

— Не расстраивайся. Она вернётся, — говорила маме бабушка, — культурному человеку в колхозе придётся не сладко. А провести лето в деревне ей не опасно. В конце концов — та же дача.

Вот почему Александр Александрович обрадовался, узнав, что у Лёли появились друзья. Значит, привыкать стала дочка, освоилась на новом месте. И вряд ли захочет возвращаться в город. А тогда и мама приедет, оставит свою поликлинику. Что же — безработной не останется: в соседней деревне тоже есть больница.

Так рассуждал Александр Александрович, заканчивая приготовления к встрече гостей.

Он открыл бутылки с лимонадом, переставил цветы с подоконника на стол. Глиняные горшки несколько огрубили сервировку, и он, подумав, убрал цветы обратно на подоконник. Но без цветов стало не так нарядно, и, кроме того, на скатерти отпечатались два сырых грязных пятна. Александр Александрович обернул горшки белой бумагой и снова поставил на стол. И, только когда делать стало решительно нечего, он взглянул на часы. Шёл второй час дня, а Лёля говорила, что гости должны собраться к двенадцати.

Александр Александрович, отодвинув занавеску, посмотрел на улицу. У колодца стояла чужая проезжая полуторка, и шофёр заливал в радиатор воду. Шофёр залил воду, бросил в кузов мятое ведро, и полуторка уехала. Больше никого не было видно, только вспуганные машиной куры снова выходили на дорогу.

Александр Александрович сел за стол и задумался. Всё-таки нехорошо, что Лёля отбилась от рук. Каждый день бегает куда-то, нё спрашиваясь, пользуется тем, что отец занят. При матери этого не было. Надо хоть спросить её, где бывает, что делает.

В сенях послышались тихие шаги. Дверь медленно отворилась, метя отвисшей рогожиной по полу, и вошла Лёля.

— Переодевайся скорее! — закричал Александр Александрович. — Где ты пропадаешь? Сейчас гости придут.

— Не буду я переодеваться, папа, — сказала Леля и, даже не взглянув на торт, ушла за перегородку.

— Что с тобой, дочка? — удивлённо спросил Александр Александрович, подойдя к ней.

— Ничего, папа.

— Я же вижу, глаза на мокром месте.　Что-нибудь случилось?

— Ничего.

— Почему же ты собираешься плакать?

— Я не собираюсь.

— Я же вижу. Вон уж и подбородок дрожит.

— Не говори ничего, папа, ладно? — попросила Лёля. — А то я… я… и по правде заплачу.

— Ну, конечно. Вот и слёзы текут. Что с тобой?

Лёля отвернулась, положила голову на спинку стула, и плечи ее затряслись.

— Ну, довольно, девочка, ну, довольно, — растерянно повторял Александр Александрович. — Посмотри-ка… Послушай, какая музыка.