— Да, но в Батуми я его не узнавал… Он был старшиной нашей роты. Здесь я сразу его вспомнил, можешь себе представить?
— Что поделаешь, склероз есть склероз, — шутливо заметил Темури.
Александр поморщился, как от боли: его покоробили и слова, и тон, каким они были сказаны.
— Я пошел… Не очень задерживайся.
Он догнал друзей уже у обелиска.
На площадке, в центре зала, самозабвенно танцевали. Александр стоял у входа в кафе и глазами искал Розмари.
Среди танцующих он не сразу узнал Ульрике. Волосы у нее теперь были рыжего цвета и гладко зачесаны назад. Увидев Александра, Ульрике оставила своего партнера и поспешила к нему:
— Добрый вечер!
Они стояли, не зная, о чем и как дальше говорить и как понять друг друга.
— Какой прекрасный вечер! — Александр развел руками и поглядел па небо.
Ульрике по-своему поняла его слова и быстро о чем-то заговорила. Он понял только, что она говорила о Розмари, благодарно улыбнулся ей и кивнул. Ульрике коротко сказала ему что-то по-немецки и побежала к зданию турбазы.
Александр не сводил глаз с дверей, в которые вошла Ульрике, пока не появилась Розмари. Она шла к Александру, издали улыбаясь ему.
Море было тихое и спокойное. Александр и Розмари лежали на воде лицом вверх.
— Сколько звезд… В городе ни звезд не замечаешь, ни луны, — тихо говорила Розмари.
— Да-а, при свете керосиновой лампы человечество яснее видело Вселенную.
— Интересно, смотрят ли на нас оттуда?
— Чаще всего меня спрашивают именно об этом: есть ли еще где-нибудь жизнь?.. Нелегко быть одинокими в такой огромной Вселенной.
— Одиночество труднее всего… Вон звезда сорвалась!
— Это болид. Метеорит, вспыхнувший при соприкосновении с воздухом.
Они не спеша поплыли к берегу.
— Как велика Вселенная! — воскликнула Розмари.
— Вселенная бесконечна.
— Что значит бесконечность?
— Бесконечность — это то, что не имеет ни начала, ни конца.
— А что представляет собой человек в этой бесконечности? Наверное, ничего.
— Наоборот, человек больше бесконечности, поскольку он познал бесконечность и таким образом поместил ее в своем сознании.
Они вышли на берег, и только сейчас Розмари заметила шрам на его плече:
— Это… от пули?
— Да, снайперской, у Новороссийска.
— А это? — она слегка дотронулась до его бедра.
— Это под Ворошиловградом.
— Ну прямо-таки карта Европы, — сказала Розмари с грустной улыбкой.
Она смотрела на Александра с удивлением и сочувствием. Потом осторожно положила ладонь ему на грудь:
— Это та самая, верно?
— Да. Тот самый осколок, что ошибся всего на четыре миллиметра.
