Утром отец медленным шагом, словно во сне, поднялся по тропинке, ведущей в сад, открыл гараж и подоил корову. На промокшем пиджаке торчали прилипшие желтые листья орешника. Когда он поднялся на второй этаж и вошел в кухню, мать и сын завтракали. Он поставил ведром с молоком на табурет и пошел в комнату, оставляя за собой лужицы воды.
Пранас молча раздел его.
— Где вы ходили, па?
— Подоил корову.
— И больше никуда?
— Нет. — Потом сказал: — Среди всех ценностей незаменима только свобода.
Появился доктор, а за ним прибежали фельдшер и сестричка. Сестричка на кухне кипятила инструменты. Потом пришла Инга, села напротив матери и взяла ее руки в свои.
На кладбище собралась уйма народа, и большинство мать не знала в лицо. Она сказала сыну:
— Сколько наехало народу. Я и не подумала бы, что его столькие помнят.
Мужчина в сером поношенном плаще устремил влажные глаза на вершины сосен и сказал:
— Друзья этого человека, которого уже нет с нами!.. Каждый, приходя в этот мир, создает свой собственный образ, за который впоследствии он становится в ответе, потому что человек свободно выбирает свою судьбу и никто не может его заставить чувствовать истину и свое назначение по-другому, чем ему это кажется… Мой ушедший друг, которого я знаю и помню ровно столько, сколько помню себя, он всегда был превыше всего предан идеям авиации. Это был смысл и пафос всей его жизни. Я знаю его, немолодого, согнувшегося инженера МТС, но у меня хранится вырезка из санкт-петербургской газеты, в которой пишут о смелом юноше, который на планере с приделанным мотоциклетным мотором пытался перелететь Финский залив… В свои двадцать пять лет он был одним из организаторов нашего аэроклуба и мечту об авиации он прививал десяткам и сотням таких же молодцов, каким он был сам. Высокого роста, красив и силен, он был кумиром студенчества, и, помню я, с какими торжествами принимали его жители родной деревушки и округи, куда мы с ним прилетели на одномоторном трескучем самолетике и приземлились прямо на пастбище напротив костела. И помню, как, узнав о его прибытии, народ повалил из костела, не дожидаясь конца молебна, и обступили его самолетик, а он, молодец, смущенно улыбался и повторял: «Не сердитесь, не сердитесь…» Жизнь имеет столько смысла, сколько в нее человек вкладывает…
Пранас спросил мать, нагнувшись к ее уху:
— Ты знала? Имею в виду авиацию?
Она подняла на него непонимающие глаза:
— Может быть, не все.
Пранас первым бросил в могилу горсть земли. Ачас и доктор, сбросив пиджаки, помогли засыпать могилу желтым влажным песком.
