Брат-юннат | страница 37

Однажды, когда я особенно отличился на чистке Пруда, Мымра Сергеевна спросила, кем я, собственно, хочу быть? Художником или всё-таки биологом? Ради чего я отираюсь в отделе и покрываюсь грязью, позволявшей мне даже в самом полном троллейбусе ездить абсолютно свободно?

Я в который раз с готовностью изложил свои планы стать звероловом. Услышав этот разговор, Куролапов покачал головой:

– Зачем тебе это надо?! Посмотри на меня. Ни семьи нормальной, ни денег. Я почему в зоопарке работаю? Потому что здесь корм взять можно. А на ловле птиц разве заработаешь?

Куролапов знал о чём говорил и говорил это, не стесняясь начальства. Каждое воскресенье он продавал пойманных певчих птиц на Тезиковке – блошином рынке в старой части Ташкента. Но выручал за свою добычу меньше, чем тратил на её ловлю и содержание.

Мымра Сергеевна вздохнула и ничего не сказала. Подавлять энтузиазм было не в её правилах.

А молчание, как известно, знак согласия. Я обрадовался, поскольку тоже уважал Мымру Сергеевну, ведь она своими глазами видела Даррелла, когда тот снимал фильм в Джейраньем питомнике в Бухаре! Шутка ли? Если бы она ещё видела и живого Бианки, то мне бы осталось на неё только молиться.

После возвращения начальницы все праздники мы стали отмечать не в сумрачном помещении отдела, а у неё дома, который находился недалеко от зоопарка.

Однажды, встретив Новый год, мы вышли прогуляться по свежему воздуху. Снег приятно похрустывал под ногами и переливался в свете фонарей, как фольга от конфет. И вдруг у ворот зоопарка мы встретили нашего директора. Усталый, с белыми искрами в бороде, он в компании замёрзших сторожей гнал обратно сбежавшего сивуча.

Новые сотрудники зоопарка быстро становились небрезгливыми. Через месяц работы с животными они напрочь забывали суровый закон «Мойте руки перед едой!». В таких условиях у служителей развивался иммунитет необыкновенной силы.

За столом, глядя на руки рабочих, можно было легко узнать, чем они занимались. Кровавые подтёки на ладонях говорили о недавнем приготовлении завтрака для хищников, приставший к локтям сушёный рачок – о готовке мешанки для фламинго. Чешуя минтая на пальцах и штанах свидетельствовала о том, что их обладатель ухаживает за пеликанами и чайками.

Но кто посмеет упрекнуть в нечистоплотности замученного зоопарковской круговертью служителя?

Главное место на нашем столе занимал хлеб. Его выписывали вдосталь. Часть буханок мы замачивали в ванне, после чего использовали для приготовления корма. Если по каким-то причинам хлеб в отдел не приходил, за ним можно было сходить в Слоновник, где буханки стояли высокими стопками, словно узбекские саманные кирпичи.