– Гульнора Сабировна!
Узбечка наконец отвинтила мясорубку и в неё дунула. В воздухе повисло желтоватое облако перемолотого корма.
– Так нельзя относиться к животным! Вы меня понимаете?
– Понимаем, – Гульнора вынула из мясорубки винт и поглядела сквозь неё на Сергея. – Твой мешанка под столом. Он мне молотить мешала.
Сергей недоверчиво заглянул под стол. Там и правда стоял тазик с кормом.
Другой бы извинился, сказал: «Кечерасиз, Гуль-опа!» Да не таков был мой шеф.
– Специально спрятала! – проворчал он. – Чтобы нервы потрепать!
Сергей повернулся ко мне.
– Знает, что за животных переживаю, вот и прячет!
Он сел на крыльцо. Видимо, нервы у него и вправду никуда не годились. Сергей даже схватился правой рукой за сердце. Левой он указал на уток и тяжело выдохнул:
– Накорми!
Я взял тазик с кормом и направился через анфиладу клеток. Во мне теплилась надежда, что мешанка в моих руках сделает Вахлака более приветливым. Но не тут-то было. От голода он стал ещё злее. Вахлак рвался ко мне, наваливаясь на сетку мощной грудью и злобно кусая металл.
Спасти меня могла только скорость. Я выдохнул и влетел в дверь.
От удивления Вахлак поднял хохол так, что тот заслонил глаза.
Пока утиный главарь тужился понять, что происходит, я опрокинул мешанку в кормушку и «очистил помещение».
Остальные утки, видимо, меня просто не заметили. Зато внезапно появившийся корм их напугал. С кряканьем они забились в дальний угол и полезли друг другу на головы.
На обратном пути я чуть не врезался в Сашку-секретаря, который вылез из зимника. Ужасно вскрикнув и хлопнув крыльями, он развернулся на одной ноге и снова исчез в доме. Оттуда он стал громко ругаться.
Когда я добрался до крыльца дома, мои нервы натянулись так, что на них можно было играть, как на арфе. Тяжело вздохнув, я сел возле Сергея.
Сквозь сетку я видел, как из зимника появилась голова с гусиными перьями за ушами. Она, видимо, раздумывала, можно ли телу позволить выйти или лучше поберечь его в зимнике?
Судя по всему, голова склонялась к последнему. Вдруг она возмущённо заверещала, и непослушное тело вытолкало её наружу. Своих мозгов у него не было, а к чужим тело не прислушивалось. Высоко поднимая жёлтые ноги, оно стало носиться по клетке и по-глупому хлопать крыльями. Голова гневно трясла гусиными перьями и убеждала тело прекратить безобразие. Про таких, как Сашка, говорят, что они живут без царя в голове. У Сашки царь был в ногах.
Вдруг меня больно ударили. Я вскрикнул не хуже Сашки и повернулся. Позади покачивалась огромных размеров поварёшка. Над нею чернел гигантский закопчённый казан, а выше, как некая ещё не открытая планета, окутанная облаками розовой пудры, тускло светилось широкое лицо Тетериной. В атмосфере этого газового гиганта бушевала гроза.
