– Пострадавшие есть? – машинально спросил Краузе, но ответа дожидаться не стал.
– Право на борт!
Мостик подлодки над водой.
– Есть право на борт!
Она выскочила из-за следующей колоны одновременно с «Килингом».
– Одерживай! Так держать!
Волна поднялась, и подлодка исчезла. Погрузилась? А видел ли он ее вообще? Краузе не сомневался, что видел – в тысяче ярдов там, куда указывал тогда нос «Килинга». Краузе сощурился, всматриваясь в часы:
– К сбросу бомб товьсь! Средняя глубина.
Голос за спиной повторил приказы в рупор. Младший лейтенант Понд, стажер-помощник командира артчасти.
– Начать локацию.
Лодка под водой направится под защиту шумов конвоя.
– Право руля. Отводи. Прямо руль.
– Локатор докладывает сильные помехи, сэр.
Еще бы, когда винты тридцати судов вращаются одновременно. Тысяча ярдов, скорость двенадцать узлов. Учесть движение самой подлодки. Получается три минуты – бесконечно долго для человека, которому надо добраться до предсказанного места подлодки, бесконечно мало, когда нужно учесть столько факторов.
– Мистер Понд!
– Первый – пли! – сказал Понд. – Второй – пли!
Краузе повернулся и увидел рядом с Пондом Нурса. Правильно, хорошо. Рявкнули бомбометы. Море в кильватере «Килинга» внезапно озарилось изнутри взрывом глубинной бомбы; пылающая бездна, и следующий разрыв, и следующий, на большой площади – это бомбы из бомбометов рвались на глубине тридцать морских саженей одновременно с теми, что сейчас скатили с кормы. От подводного пламени на сетчатке осталось пятнышко, но вот исчезло и оно. Вспененное море слабо отражало алые отблески горящего судна.
– Право руля. Мы сбросим еще серию на обратном пути, мистер Понд.
– Есть, сэр.
– Отводи. Так держать.
По горящему судну было удобно определять позицию и курс «Килинга». Краузе собирался забросать глубинными бомбами область между той, где взорвалась последняя серия, и уходящим конвоем. Это была самая вероятная область, хотя он мог и ошибаться на милю.
– Мистер Понд!
– Первый – пли, – сказал Понд. – Второй – пли.
Они шли прямо на горящее судно. Оно увеличивалось и становилось ярче, сзади с грохотом и вспышками рвались глубинные бомбы. Краузе даже не пытался опознать судно – оно все было охвачено высоким пламенем. Тут огонь полыхнул с чудовищной силой и взвился в небо. Краузе ощутил взрывную волну, затем оглушительно громыхнуло. И сразу – ничего. Мрак. Тишина. Ослепленные глаза и оглохшие уши утратили способность что-либо воспринимать, пока постепенно не вернулись чувства: сперва слух отметил шум рассекаемой воды, затем зрение начало смутно регистрировать испещренное пеной море со всех сторон. Молчание в рубке нарушал лишь чей-то нервный кашель.
