– Джордж – Дикки! Джордж – Дикки! Поворачиваю поперек курса конвоя. Приготовьтесь.
– Выполняю.
– Я приму управление, мистер Харбатт.
– Есть, сэр.
– Лево на борт. Одерживай. Так держать.
– На румбе…
Краузе не стал слушать цифры. Ему довольно было видеть, что «Килинг» проходит на минимальном безопасном расстоянии от сумеречного конвоя. Осветительный снаряд погас. Сбросить скорость и начать локацию? Нет времени, да и нужды, раз подлодка на поверхности. Он нажал звонок переговорной трубы, но тут начался сам бой.
– ПЛ справа по носу. Дистанция три-пять-ноль-ноль.
– Капитан – артчасти. «Не стрелять без приказа».
Затем в трубу:
– Смотрите, чтобы мы прошли аккурат вдоль конвоя.
Он вернулся к рации и чуть не споткнулся о буфетчика-филиппинца, который по-прежнему охранял поднос.
– Ступайте вниз!
В рацию:
– Джордж – Дикки. Джордж – Дикки. Еще осветительный снаряд.
Снова на правое крыло мостика, стараясь не поскользнуться на предательском льду.
– ПЛ на пеленге ноль-четыре-два. Дистанция три-два-ноль-ноль.
Меняется и пеленг, и расстояние. В темноте прямо впереди подлодка идет поперек курса «Килинга», прорываясь к конвою. «Килинг» накренился носом вперед. Вот оно! Золотистая черта на темном небе, затем – чудо повисшего в небесах света, озаряющего море, гребни волн, суда; ослепительная белизна, ярче лунной. И справа по курсу «Килинга», меньше чем в двух милях впереди, обтекаемая серая форма, скользящая по серебристой воде, волк, опрометью бегущий к стаду.
– Артчасть. «Открыть огонь!»
Для немца это будет неожиданностью: тот еще не знает, что наперехват ему поперек курса конвоя мчится эсминец. Ослепительная вспышка и грохот орудий. Краузе закрыл рукой глаза, продолжая другой цепляться за скользкий поручень. Дистанция, хоть и близкая, быстро менялась, и пеленг тоже; «Килинг» и лодку мотало на волнах. И все равно шанс попасть в цель был. Раскаты выстрелов стихли, и Краузе глянул снова: его в числе немногих на корабле не ослепили вспышки. Серая форма была ближе к эсминцу и к конвою, и она изменилась – отчетливо виднелась белая носовая волна. Подлодка изменила курс прямо перед конвоем. Осветительный снаряд в небе горел почти так же ярко – у британцев лучшие осветительные снаряды из всех, что Краузе перевидал на своем веку. Снова грохот и вспышка, оглушающие, слепящие. Теперь стреляли и сорокамиллиметровки правого борта, добавляя бухающие раскаты к лихорадочному бамканью пятидюймовок. Краузе, не отнимая руки от глаз, ощупью вернулся в рубку.
