— Он здесь жил?
— Последние полтора года практически постоянно. С Мариной они не ладили.
— Ничего удивительного, — негромко проговорила я.
Антон услышал и переспросил:
— Почему?
— А какой жене понравится, что муж обустроил себе гнёздышко в таком месте, как «Чёртово колесо»? И ты сам мне говорил, что у него была любовница из здешних.
Антон хмыкнул.
— Ты сочувствуешь Марине.
— А почему я не могу ей сочувствовать чисто по-женски? Измены мужа никого не могут сделать счастливыми.
На это Антон отвечать не стал, по гостиной прошёлся, но я понимала, что он продолжает за мной наблюдать. Я же окну отошла, отвела рукой штору и выглянула наружу, из окна был шикарный вид на Волгу и пристань «Колеса», с его яхтами, катерами и цветным куполом-навесом. И совсем не ожидала от Антона следующих слов.
— Это теперь твой номер. Можешь, здесь всё переделать.
Я обернулась, взглянула непонимающе.
— Зачем он мне?
— Ты не хочешь?
— Ты думаешь, я стану часто здесь бывать?
— А вдруг?
— Вряд ли. К тому же, ты сам говорил, что хочешь купить мою долю.
— Это неважно. У тебя должен быть свой номер.
— Этот?
— Ты чувствуешь себя неловко здесь? Лера, мы всё переделаем.
Я обвела взглядом гостиную, взгляд поневоле остановился на письменном столе, на связке ключей, и я головой покачала.
— Я бы предпочла, чтобы всё осталось, как есть. По крайней мере, на какое-то время.
Антон проследил мой взгляд, затем кивнул, соглашаясь.
— Хорошо.
А когда мы спускались на лифте в ресторан, он спросил:
— Ты расстроилась?
Я тут же покачала головой.
— Нет. Меня больше удивляют детали его жизни, чем расстраивают. Просто эти ключи на столе… Это он их оставил?
— Он. Я запретил горничным что-либо трогать. — Я всё-таки вздохнула, а Антон неожиданно меня обнял. И умиротворяюще проговорил: — Ладно, не грусти.
Наверное, он ждал, что я прильну к нему, в попытке излить на его широкое сильное плечо свою печаль, он даже по спине меня погладил, тем самым привлекая к себе ещё ближе. А я вместо этого насторожилась и напряглась, но Антон то ли не захотел этого понять, а может и вовсе не заметил, потому что в этот момент лифт остановился на первом этаже, двери открылись, и мы предстали перед людьми именно так — в обнимку. Антон скроил умильную физиономию, отстранил меня от себя и взял за руку, а потом ещё и поздоровался с кем-то. Мне же оставалось лишь степенно выдохнуть, сдерживая возмущение. Но когда возможность представилась, я всё же спросила:
— Что ты творишь?
