– Правда? Судя по тому, что я постоянно слышала взрывы смеха, вам было весело.
Дария вздыхает:
– Извини, Эмми. Я не думала, что домашнее задание Наталии займет столько времени.
Мне хочется спросить: «Да что такое с нами происходит?» Сердце бешено колотится в груди.
Я собираюсь с духом и выпаливаю:
– Дар, что я сделала не так?
Сестра скрещивает руки на груди, переминается с ноги на ногу, а потом нервно хихикает:
– Надо было разрешить ей пользоваться калькулятором.
– Но ведь учителя запрещают это.
– Да плевать на запреты! Зато калькулятор экономит кучу времени.
Мы обе прекрасно понимаем, что мой вопрос был вовсе не про домашнее задание, но Дария, как всегда, уходит от ответа. Я отступаюсь:
– Ну ладно, мне пора.
– Да, конечно, Эм, береги себя.
Я смотрю на тарелку и жду, что сестра еще что-нибудь добавит, но она молчит.
И в конце концов я говорю сама:
– Ты ничего не сказала о моем пироге. О том самом пироге, который попросила меня испечь. – Я понимаю, что в моем голосе слышен сарказм, но ничего не могу с собой поделать, все это слишком больно. – И как он тебе?
Дария хлопает себя по лбу:
– Рizza di crema? О, она произвела настоящий фурор! Никто и не заподозрил, что пирог был раздавлен всего за час до подачи на стол. Ах, Эмми, ты просто пекарь от Бога! Честное слово, я не преувеличиваю! – Сестра склоняет голову набок, и меня обволакивает ее мелодичный смех – волшебный звук, который я когда-то воспринимала как должное. – Ах, как мне повезло с сестрой! Что бы я без тебя делала! – восклицает Дария.
И я тут же ее прощаю.
Явсего в квартале от дома Дарии, а волосы у меня уже совершенно вымокли. Ветер усилился, к вечеру сильно похолодало. Быстро семеню по улице, проклиная себя за то, что не взяла плащ. Навстречу идет мужчина под огромным зонтом-тростью. Фары машины освещают его улыбающееся лицо. Я чувствую прилив благодарности.
– Ой, это ты?
– Привет! – Мэтт привлекает меня к себе под зонт и вручает мне толстовку. – Я помню, что ты хотела пройтись пешком, но уж больно погода испортилась…
Я натягиваю толстовку:
– Спасибо.
Мэтт надевает капюшон мне на голову:
– Как прошло собрание клуба?
– Было очень весело, – отвечаю я и опускаю глаза, сосредоточив все свое внимание на блестящем от дождя асфальте.
– Ясно.
Некоторое время Кузумано идет молча; это молчание друга, который знает тебя всю жизнь и всегда чувствует, когда ты говоришь неправду.
Я меняю тему:
– Не успела тебе рассказать – тетя Поппи пригласила меня поехать вместе с ней в Италию.
