— Мне уже недолго осталось…
У каждого человека был свой собственный срок, отведенный на жизнь. И пусть некоторые могли воспринимать Хана лишь как НПС, но в какой-то степени он был намного человечнее других. Итак, он инстинктивно чувствовал, что конец близок. Вот почему он был занят работой. Сердце Хана было полно желания погасить свой долг перед Гридом до того, как его час пробьёт.
Бу-дум! Бу-дум!
Также он хотел доказать, что в нём течёт кровь самого Альбатино, вдохновившего Пагму. Итак, в результате этого Хан был одержим улучшением Вальхаллы. Он хотел, чтобы эта броня помогла Гриду сохранить его жизнь.
«Возможно, это будет моя посмертная работа…».
У него был всего один-единственный и последний шанс доказать, что его жизнь в качестве кузнеца не была напрасной.
Бу-дум! Бу-дум!
Хан хотел, чтобы Вальхалла стала величайшей бронёй на земле. Он хотел сделать доспехи, за которые Гриду не будет стыдно. И всякий раз, когда Хан видел Трёхслойку Преемника Пагмы, он непременно напоминал себе об этом.
Бу-дум! Бу-дум!
Удары Хана по наковальне были ещё более изощренными, чем когда-либо прежде. Они были настолько деликатными, что их можно было сравнить с работой легендарного кузнеца. Хан создавал предмет всей своей жизни… Нет, это было вовсе не чудо, но воплощение всего жизненного опыта, который позволил ему проявить чуть больше способностей, чем обычно.
Бу-дум! Бу-дум!
Рядом с ним работали и другие кузнецы, занятые изготовлением Комплекта Массового Производства. Несмотря на поздний час, их стук всё ещё продолжал оглашать стены кузницы. Тем не менее, стук Хана был исключительно чистым.
— Кажется, шеф сегодня в хорошем настроении.
— Согласен. Готов поспорить, что у него получится нечто совершенно выдающееся.
— Но я немного волнуюсь. Похоже, он не спал последние несколько дней…
— Есть такая поговорка, согласно которой ярче всего солнце светит перед закатом, — внезапно раздался чей-то незнакомый голос.
А вслед за ним последовали ещё какие-то странные звуки.
Клац-клац-клац.
Источник звуков, ровно как и голоса, располагался где-то у входной двери. И когда Хан повернул голову, чтобы туда посмотреть… он ошеломлённо замер на месте.
— Н-нежить…! — воскликнул один из кузнецов. И он оказался прав.
У входа в кузницу стояли живые мертвецы, закованные в доспехи и сжимающие в руках ржавые мечи. А посреди этого чудовищного войска стоял Верадин.
— Так тяжело работать на закате своей жизни… Что ж, это объясняет, почему Грид тебя так ценит.
