— Умно, — сказал Хассен. — Я начинаю подозревать, что вода в поместьях Хамбрелэй чем-то загрязнена. Иначе почему их наследник вечно ходит хмурый?
Дариен вмешался, подняв руку.
— Довольно. Хассен, если не хочешь нас слушать, выбор твой. Мы знаем, что видели это не из-за того, что особенные. Это удача, — он не дал никому вмешаться. — И мы не можем предвидеть, что из этого выйдет. Преступление Валанира отразится на всех нас, и это тревожит.
— Это мы уже поняли, — Пиет, тонкий и низкий выпускник, казалось, постоянно кривился от злости. Его тон сочился ядом. — Те из нас, кого не зовут на королевские балы, конечно, встревожены.
— Это не был королевский бал, — спокойно сказал Дариен.
— Умолкни, Пиет, — сказал Хассен. — Чего ты добиваешься?
Пиет ядовито посмотрел на него, развернулся и ушел. Он делал так по несколько раз в день и в Академии.
— Я думаю о времени, в которое мы живем, — сказал Хассен другим тоном, почти себе под нос. Внимание в комнате переключилось с Дариена Элдемура и Марлена Хамбрелэя на сына юриста. Порой он мог так делать, его баритон заполнял комнату, даже если был тихим. — Знаю, преступление Валанира Окуна повлечет последствия для нас. Поэты в мире, где Академия стала другой, где нас могут казнить за угрозу короне. Кто поверит, что Пророки когда-то были воинами, помогавшими уравновешивать правление короля? Сейчас, как я думаю, величайший поэт нашего века заперт в темнице… а то и хуже.
В комнате стало тихо. Некоторые склонили головы.
Хассен Стир сказал:
— Это насчет нас. Сделав это, Валанир отправил нам послание. О состязании, о нашем желании славы. Не знаю, хотели ли мы это слышать, — где-то на улицах играла лира среди шума Тамриллина теплым днем.
Юный поэт, новый в их компании, робко сказал:
— Хочешь сказать… Валанир Окун соверши преступление ради нас?
Хассен тряхнул головой.
— Я так и сказал.
Новый голо. Низкий, как у Хассена, но гладкий, как мед. Марлен Хамбрелэй сказал:
— И пока Валанир Окун терпит пытки, какие любят во дворце, а я уверен, что Придворному поэту это нравится, кто-нибудь готов занять его место? Кто-нибудь? — никто не ответил. Дариен вскинул бровь и покачал головой. Марлен сказал. — Что бы с ним не делали, Валанир знает о своей силе… и смеется.
* * *
Лин казалось, что она вмешивается в чужие дела, пока она садилась в кресло в комнате мастера Гелвана. Изящные линии комнаты, чистоту пронзали лучи полуденного солнца, падающие из окон, розовые розы стояли в голубой вазе на столе, все напоминало ей, что она была немытой, голодной. Сорняком.
