Давая определения интеллекту и интеллигибельному, мы полагаем в основу то, что наиболее подходящим образом определено в нашей третьей книге [трактата] «О душе». Но то, что, как представляется, здесь надлежит исследовать в той мере, в какой это возможно совершить посредством доказательства и рассуждения, мы изложим, следуя неуклонно нашему главе[50], книг которого, посвященных этой науке, хотя мы и не видели, но изучили книги и письма многих его учеников, трактовавших об этой материи много и хорошо. Между тем и [труды] Платона мы примем во внимание в том, в чем он не противоречил ни в малой степени положениям перипатетиков.
Поскольку же, согласно многим, внушающим наибольшее доверие, философам, интеллект образует интеллигибельное в форме интеллигибельности, надлежит нам прежде говорить о природе интеллекта, согласно тому, что он есть интеллект; далее об интеллигибельном, согласно тому, что оно относится к интеллекту; затем о единстве и различии интеллекта и интеллигибельного. Ведь познав это, мы получим науку об интеллекте и интеллигибельном в достаточно совершенном виде. Ценность же трудов исследования такова: познав это, человек надлежащим образом познает себя самого, поскольку он есть только интеллект, как сказал Аристотель в десятой [книге] «Этики»[51], и познает, помимо того, начало того, что сотворяет в нем блаженство созерцания. Итак, начиная исследовать природу интеллекта, первым положим то, что первично по природе.
Глава II, в которой доказывается, что всякая познающая [способность] в живых существах причиняется от некоего познающего
Итак, скажем, что всякая природа, которая обладает способностью что-либо познавать, получает ее либо от себя самой, либо от чего-то другого, природа которого предшествует ей. Но установлено, что не от себя самой, иначе начало познания было бы и во всем другом, и ее познающая способность была бы не несовершенной, но совершенной и не пассивной, но активной. Все это не согласуется с душами живых существ, как ясно из того, что изложено в книге «О душе».
Если же некто далее сказал бы, что душа живых существ имеет познавательную способность от себя самой, поскольку ее познавательная способность заключена в ее природе, подобно тому как треугольнику от себя самого полагается иметь три угла и т. д., и поэтому не существует причиняющего начала в чем-либо другом, то мы скажем, что «иметь от себя самого» говорится двояко. Во-первых, согласно действующей причине и, во-вторых, согласно формальной причине. Мы же здесь вопрошаем о «познающем от себя самого» согласно и той, и другой причинам, подобно тому, как в физике движущее движет самое себя, и поскольку не имеет действующей причины своего движения раньше себя, и поскольку оно есть движущее от своей природы и сущности, из-за чего все, что оно движет, получает движущую способность от него, и его движущая способность оказывает влияние, подобно источнику, на всякую движущую способность во всем другом движущемся. Так и на вопрос, является ли душа живого существа познающей от самой себя, следует то, что приведено ранее. Поскольку же всякое сотворенное тем, что оно более благородно, по необходимости испытывает недостаток по отношению к первой причине, недостаток познания, который есть в способности, присущей душе живого существа, указывает, что не только она получает познающую способность от чего-то другого, но и на то, что она намного отстоит от того, что является первой причиной и источником познания. Следовательно, надлежит говорить, что душа получает [познающую способность] от чего-то другого, которое есть самое первое и совершенное познающее из всех. Если бы она получала не от того, что именуется первичным и совершенным, [а от чего-то другого], то возник бы тот же вопрос и [исследование] уходило бы в бесконечность или остановилось на первом и совершенном познающем.
