– Должен, по крайней мере. Я его еще не испытывал.
– Неужели это возможно? – удивился Мишкин. – Как может вещь, стоящая 9,95 долларов, изменять реальность?
– За такую цену его трудно было не купить, – сказал Орхидий. – Но мне кажется, что он не работает.
– Откуда ты знаешь? – спросил Мишкин. – Ты же его еще не испытывал.
– Я не думаю, что есть необходимость испытывать его, – сказал Орхидий.
– Разумеется, есть! Включай же!
– Сам включай.
– И включу, – сказал Мишкин, взял в руки яйцо и перевел выключатель в положение «вкл». Они оба стояли и ждали несколько секунд.
– Ничего не происходит, – заметил Орхидий.
– Мне тоже кажется, что нет. Но как мы можем знать, произошло ли что-нибудь? Я имею в виду, что если что-то произойдет, то это для нас все равно будет казаться реальностью.
– Правильно.
– Может, лучше выключить его?
– Что выключить?
Героическая фигура человека с флейтой в одной руке и со змеей в другой.
– Войди, – говорит человек.
Женщина с рогами на лбу, с серпом в одной руке и с гранатом в другой. Женщина помогает вам снять пальто.
Человек с головой шакала, полностью обнаженный, на нем лишь крылатые сандалии. В одной руке он держит свиток папируса, в другой бронзовый диск. Человек говорит: «первые три ряда немедленно усаживаются».
Сколько еще напоминаний нужно человеку?
Картинка-головоломка. В этом запутанном пейзаже спрятался Бог. Первый, кто правильно назовет себя, в качестве награждения получит совершенно бесплатно Сатори. Второй приз – уикэнд в Гроссингерсе.
– Как долго будут продолжаться галлюцинации? – спросил Мишкин.
– Какие галлюцинации?
В возрасте двенадцати лет Мишкин так любил бога, что односторонне нарушил обязательства женитьбы.
Мишкин и сегодня неверен себе, он предпочел шикарный спортивный автомобиль и замшевую куртку своему пылкому постоянству и безграничной любви.
– Ваша проблема, – сказал психиатр, – заключается в неспособности любить самого себя.
– Но я люблю себя! – воскликнул Мишкин. – Люблю! Я действительно люблю себя!
– Вы думаете, я вам поверю? – спросил психиатр. – Я вижу, что вы обращались к Сартру, Камю, Монтеню, Платону и Торо – и это лишь небольшой перечень ваших увлечений. Когда же вы перестанете заниматься этими непрерывными, абсурдными и ничего не стоящими аферами?
– Я люблю себя, – заплакал Мишкин, – правда, люблю.
– Все еще курит, – заметил психиатр, – подвержен летаргии, пассивен, не может себя контролировать. Ведь именно так вы обращаетесь с тем, кого, как вы утверждаете, любите?
