Желудок был, наконец, разрезан насквозь, склеен специальной лентой для заклеивания кожи.
– Может, пора уже кончать этот спектакль? – спросил один из хирургов.
– Занимайся своим делом, – бросил доктор Зорба.
Спина брюнетки была пропилена полностью, наложили шов с помощью двух пластмассовых накладок и полпинты клея «Элмер». Пила фокусника уже вгрызалась в стол. Анестезиолог извлек из сундука столяра, и тот на месте произвел ремонт. Девица храбро улыбалась. Фокусник отключил пилу и поклонился Мишкину и роботу.
– В следующем номере нашего представления, – начал было фокусник, – я на ваших глазах…
Он вдруг замолчал, и тут все услышали отдаленный свисток паровоза, а вскоре появился и он сам, с тремя прицепленными вагонами, укладывая перед собой рельсы по мере продвижения.
– Жаль, что я не смог закончить представление, – сказал фокусник, поднимаясь на площадку первого вагона. – Вот всегда так – что-нибудь да произойдет.
– Ваш билет, – строго сказал кондуктор.
Фокусник вынул из цилиндра билет. Поезд медленно тронулся.
– Как вам понравилось представление? – крикнул фокусник.
– Просто великолепно! – прокричал в ответ Мишкин.
– Это еще что, – крикнул Ронсар. – Вот подождите финала!
– А когда он будет?
– Он уже начался, прямо сейчас!
– Как начался? – закричал Мишкин. – И кто же вы?
Но поезд был уже далеко, и Мишкин не услышал слов Ронсара, даже если тот и ответил ему.
Мишкин и робот провожали глазами поезд, пока он не скрылся из вида.
– Странно я себя чувствую после всего этого, – сказал Мишкин.
– Зеркала, – пробурчал робот. – Сплошная болтовня и театральные эффекты.
Робот не всегда был таким брюзгой, как сейчас. Когда-то он был юн, гулял под лаврами, а с неба на него смотрели глаза ивовых деревьев. И он рыдал в темных аллеях, сгорал от любви и завоевывал сердца. Сын Гефеста, истинный землянин, он невольно являлся отражением взглядов людей, которые находили идентичность только в собственном подобии.
В общем, его можно было рассматривать как сумму его собственных связей с миром плюс восемь фунтов металла и пластика.
Роботы обожают мягкие на ощупь вещи, чтобы сильнее чувствовать собственную жесткость. Роботы округа Шенектеди, например, поклоняются существу, которого они называют белый кожаный человек. И нет среди роботов своего Фрейда, который смог бы объяснить это.
Кульминация любви завершается у них выделением горячей смазки – как у автомобилей.
А еще они имитируют принятие пищи. На 125-ой улице живет робот-негр, который водит розовый кадиллак. Существуют роботы-евреи, специалисты по экзогенезису, из узлов которых сочится куриный жир. Есть и роботы-гомосексуалисты, которые увлекаются танцами и любовью.
