— Входите, Орлов, — сказал он своему начальнику оперативной части. — Тридцать влево… — в этот самый момент он услышал, вернее, даже ощутил далекий низкий гул, глубокий и зловещий, словно по огромным литаврам ударили тяжелым молотом.
— Что, черт подери, это было? — спросил капитан. — Это был не гром… — затем пришла ослепительная белая вспышка, и Карпов увидел, как штурман Федоров снял гарнитуру и инстинктивно закрыл глаза. Свет появился и ушел, наполнив воздух по всему кораблю сотнями тысяч горящих точек, странных огоньков, светящихся в холодном воздухе. Они кружили и танцевали, медленно становясь из молочно-белых бледно-зелеными. Карпов инстинктивно взглянул в передние иллюминаторы и с удивлением увидел, что весь океан на несколько миль вокруг словно горел, светясь странным светом. Затем в отдалении море вспучилось, издав дикий рев. Корабль содрогнулся от ударной волны, сильно закачавшись.
Карпов вцепился в подлокотники кресла, чтобы не упасть. Все на мостике вцепились во что было можно, один из матросов вылетел со своего места у штурвала. Его глаза широко раскрылись от страха и удивления. Скрипучий сумбурный звук утих, оставив только жуткое шуршание, повисшее в воздухе, словно треск статических разрядов. Затем раздалось низкое «БРРРУММ!», упавшее за время звучания на три октавы, словно источник звука засасывало в темную бездну.
Люди на мостике, ошеломленные случившимся, казались замороженными. Их лица перекосило от онемения и болевого шока. Затем тишину нарушил высокий резкий голос Карпова:
— Боевая тревога! Нас атакуют!
Адмирал Вольский направлялся в свою каюту, когда корабль внезапно закачался, а коридор наполнился повисшими в воздухе и погасшими огоньками. Затем он услышал странный угасающий звук. Он уперся в переборку, раскрыв глаза от удивления, но где-то внутри услышал упрекающий внутренний голос, говорящий ему сильнее обратить внимание на происходящее. Смутное беспокойство, одурманившее его, стерлось выбросом адреналина. Он ощутил каждое нервное окончание, словно в него разом воткнулись тысячи игл. Это ощущение, однако, быстро прошло. Он выпрямился и немедленно направился на мостик так быстро, как только позволяли потяжелевшие ноги.
Подходя к цитадели, он увидел охранника перед входом. На его лице отражались шок и обеспокоенность. Но когда тот увидел адмирала, к нему, казалось, в один момент вернулась решимость. Он решительно отсалютовал, с отчетливым выражением облегчения в глазах.
