— …Так, благороднейшие господа офицеры, обгадились мы — дальше некуда. Думайте! — бушевал Дреев вот уже полчаса.
Сманов молчал.
— В сущности, мы имеем три возможности. Во-первых, совершить налет на драг-домен Ли силами заставы… — начал перечислять рассудительный Роговский.
— Я за налет! И нет у нас никаких других возможностей! Пока мы тут болтаем, их там…
— А ну-ка тихо, поручик Игнатьев. В третий раз это говорите? Или в четвертый? — одернул его Дреев.
Сманов молчал.
— …во-вторых, — продолжил Роговский, — вызвать тамошнее начальство на переговоры. Так мы хоть что-то узнаем о судьбе солдат. И, в-третьих, честно сказать начальству: ситуацию нашими силами переломить невозможно… вытаскивайте бригаду — не меньше! — из-под Елизаветина Посада.
— Ах так? Не того ли они добиваются? Просчитали последствия? — наседал Дреев.
— Покорнейше прошу извинить, но я ничем не заслужил такого тона. Отчего вы, господин капитан, не даете мне довести схему до конца?
— Схемы ему! — воскликнул Игнатьев.
Дреев:
— Нет времени выяснять отношения. Продолжайте.
Сманов молчал.
Роговский потянул свое рассуждение дальше:
— Заставе нашей атаковать — безумие. Они только того и ждут. Пока мы здесь, на своей позиции, под прикрытием тяжелого оружия, мы — сила. Там, в джунглях, против превосходящих сил противника мы… никто. Нас уничтожат за несколько часов и осуществят глубокий прорыв через наш участок. Не вариант. Или я не прав, Максим Андреевич?
Сманов молчал.
Откликнулся Игнатьев:
— Хоть бы и так. Умрем, не потеряв чести.
— Ма-ла-дой человек… мы просто обгадимся еще больше. Роговский, к сожалению, прав, — ответил ему Дреев.
— Я еще не закончил, господа. Просить бригаду — безумие, как я понял, но в конце концов придется сделать именно это, если все иные способы достижения цели будут исчерпаны безрезультатно…
— И если парни еще останутся к тому времени в живых, Илья.
Роговский резюмировал:
— Тогда, Степан, этот вариант мы тоже пока не рассматриваем. Начальство в штабе отряда думает, а мы молчим. Так?
— Так.
— Остается второе. Надо связаться с Ли.
Все посмотрели на Сманова, имевшего опыт переговоров…
А он все молчал.
Тогда я задал вопрос, который вывел, наконец, его из оцепенения:
— Сколько за них попросят, Максим Андреевич? И есть ли у нас столько?
— Сергей, учили вас по устаревшей программе.
Все мы немедленно замолчали, услышав голос начальника заставы.
— Сколько бы они ни попросили, хотя бы и один рубль, мы не дадим ничего. Иначе по всему рубежу станут повторять сей удачный опыт… Но в одном вы правы: они непременно с нами свяжутся. И очень скоро. Потому что знают нашу тактику: через сутки после инцидента их начнет выжигать с орбиты большой артиллерийский корабль «Петропавловск». Безо всякого предупреждения. Безо всяких компенсаций постфактум. А пока солдатики не умерли, они — живой щит Ли. Убить нельзя. Спрятать нельзя — мы будем требовать доказательства жизни каждый день. Значит, что? Только продать. Или поменять на кого-то. Вся трагедия в том… в том… в общем, мы не имеем права ни выкупить их, ни пойти на обмен…
