– Смогу. Ты что, помочь мне таким образом решил? Удивил, сильно меня ты, Володя. Со временем, я с тобой само-собой рассчитаюсь, но ситуация сильно на сказку какую-то похожая получается. На придуманную историю из книжки. Афган меня сына лишил, а тут бизнес мой спасает. Вот ведь выверт какой получается. – растерянно несколько Рудольф Адольфович мне говорит.
Предлагал мне он ещё бумагу со своей стороны написать об изумрудах этих. Я отказался. Куда я с ней, если что – в народный суд или прокуратуру что ли пойду? Так, на словах мне Рудольф Адольфович сумму озвучил. По его словам – пока весьма приблизительную. Надо ещё с камнями разбираться и разбираться. Я его уверил, что у меня с возвратом не горит, как только он все дела свои поправит, так пусть и отдавать по частям начнёт. Там видно будет. Сочтёмся.
Как Рудольф Адольфович проблемы порешал – мне было не известно. Не того полёта я птичка. Только вскоре всё у нас успокоилось, проверки и наезды прекратились, заказы снова косяком пошли. Сам заказанное к получателям возил, оттуда и знаю. В институте учёба протекала без проблем, в фирме Рудольфа Адольфовича повышение мне вышло. Жизнь продолжалась.
Шестой курс обучения у Володи – субординатура по хирургии летела буквально как метеор. Недели просто мелькали одна за другой. Вроде, только был понедельник, а тут уже опять – суббота. Скучать было некогда. С одной клинической базы переходили на другую, дежурили, принимали пациентов, ассистировали на операциях… Начали ребяткам сначала разрешать проводить отдельные элементы оперативных вмешательств, а затем и простейшие операции в типичных случаях. У некоторых субординаторов уже к середине шестого курса появились в активе самостоятельно выполненные, конечно же под контролем опытного врача, грыжесечения, аппендэктомии… На курсе акушерства принимали, опять же под наблюдением, нормально протекающие роды. Перед этим шестикурсников гоняли в хвост и в гриву по теории, разбирали все этапы каждой операции, обсуждали возможные осложнения при их проведении. Подготовка была крайне серьёзная. А иначе и нельзя – жизни людские от доктора зависят. Это ладно, неправильно покрасить забор – перекрасят и все дела, а если ты в отношении пациента на операции что-то, не то сделаешь – тут возможности переделать не будет, душу, отлетевшую у человека обратно вложить не получится.
Вот и сегодня, Володя возвращался домой после дежурства в роддоме. Ночью принял он свои первые нормальные роды, вроде и несколько часов после этого уже прошло, а душа и сейчас просто пела, хотелось каждому пассажиру полупустого трамвая сказать – вот, едете и не знаете, что я человека родил. Ну, не сам родил, а руководил и управлял данным процессом. За окном общественного транспорта мело, на улице было весьма холодно, но он не замечал этого, а вспоминал – как всё происходило, как появился на свет малыш, как он заплакал… Ощущения не передаваемые. То же было после первой самостоятельной операции. Там даже домой не пошёл, а остался вечером в ординаторской и всё заглядывал время от времени в палату, спрашивал своего пациента как он себя чувствует, не болит ли живот, смотрел не промокла ли повязка… В последующие дни сам перевязывал своего больного, потом, когда время подошло, снял ему швы, оформил выписку из истории болезни.
