Меч вошёл легко. Нет, не так, чтобы я прям не почувствовал сопротивления, так вообще не бывает, но приложив необходимую силу, я без труда вспорол зверя. Начал быстро расшатывать меч в ране, хотелось поскорее уже закончить со всем этим, да и лишних мучений Трубышу я не желал. Покойся с миро… Какого?!..
У меня из груди торчало щупальце этого зверюги. Я даже толком разглядеть не успел, как оно метнулось и на раз-два прошило меня, кажется насквозь. Но как?! Они же немногим больше полуметра были, а тут надо все полтора, не меньше. Правда эти мысли занимали меня не долго — ну какая мне разница как? Сжав обеими руками меч, я дернул его что было сил, практически вскрывая всё брюхо твари целиком, и отодвинулся назад, «снимая» себя со щупальца. Короткий взгляд на рану. Всё очень серьёзно. ВСЁ ОХРЕНИТЕЛЬНО СЕРЬЁЗНО.
Стараясь не думать об этом, ведь тут я фиг что могу сделать, отползаю подальше от туши вроде затихшего зверя. А то мало ли, вдруг эти щупальца на все десять метров тянутся? Лишние дырки мне ни к чему, мне одной за глаза… Потеря крови начинает сказываться, конечности холоднеют, картинка перед глазами плывёт. Отчётливо слышу шаги, в поле зрения появляются мои сопровождающие.
— Он и правда его убил, — обескураженно говорит Катий.
Они, вместе с Детором, встали вокруг туши зверя и смотрели на неё как заворожённые.
— Это ж сколько можно будет поднять, если его выпотрошить? А? Ты чего встал, салабон, давай, начинай потрошить зверя! — с каждым словом всё больше веселел Катий.
— Первый раз вижу Щупара, — уже как издалека звучат слова Детора.
Щупара? ЩУПАРА?
Релий же стоит чуть в стороне от этой парочки и не отводит от меня взгляда.
Тут он делает шаг ко мне.
— Ты чего это делать собрался, Релий? — чуть ли не кричит ему в спину Катий.
— Попробую Вылешить ехо, — как-то неуверенно отвечает Релий.
— Ты чего? Зачем? — Катий уже подошёл к Релию и придерживает того за руку. — Нормально же всё получилось, не придраться, — чуть ли не шепчет он.
Или это у меня слух уже сдаёт.
— Знаю, — говорит Релий. — Вот только ехо сеходня Преосвесшенство хотели видеть, приказали обязательно доставить прямо в Цитадель.
— Как знаешь, — чуть ли не выплюнул эти слова Катий. — На себе будешь его тащить.
Всё. Свет померк окончательно. Холод распространился по всему телу. Звуки приглушены.
Чувствую давление в районе груди. На неё положили руку?
— REFUS.
REFUS.
REFUS.
Я отключился.
Пробуждение было неприятным. Началось оно с мысли «Я же сдох, какого хрена так болит голова?» Осознание простой истины, сказанной одним философом, о доказательстве существования, когда тебе больно, пришло в голову резко, только эту боль усилив. Очередная мысль «Там было не про боль, там… как раз про мысли» и после контрольной «Мне больно, я мыслю, значит надежды не осталось — я жив», я открыл глаза.
