— Что-то мне подсказывает, что не сможем. — пробормотал себе под нос Федор Алексеевич. — На тренировках он не пользовался ускорением, и то поражал скоростью своих реакций. Я с ним справлялся только за счет опыта, и потому что мы бились не насмерть. Ведь он учился не убивать. Что же будет сейчас?
— От пули не увернется. Ты сам говорил, что на максимальном ускорении он теряет опору под ногами, а при меньшем… Не увернется.
— Посмотрим. — пожал плечами в ответ мастер.
— Выведи картинку с камер на мониторы. Информация лишней не бывает.
Снова ночь, и в глаза вползает страх.
Сон и смерть так похожи, как брат и сестра.
Страшно быть одному, и ждать рассвет. Как спасенья.
Страшно плыть по теченью. Войны уже нет.
(Зазвучало тем временем по радио).
— Жуть. Кипелов как будто про нас поет. — поежился Валерий Витальевич — Нам только и остается сейчас, что ждать. Плыть по теченью. А это согласись — довольно жутко. Нагоняет адреналинчику.
— Да. Есть такое.
— Ладно. Давай помолчим. Не хочу ничего пропустить. Начальству надо будет что-то докладывать. Мне нужно больше информации об объекте.
— Хорошо…
— Вот! Смотри. Камера парадного входа, вот наглец. Двери в щепки вынес. Сейчас его нашпигуют свинцом… А… Что это?! Ты это видел? — что-то промелькнуло зигзагом по залу, и бойцы все разлетелись по углам — Это что, он? Ты говорил, что в таком режиме он не может маневрировать.
Защитники здания открыли заполошную стрельбу, но похоже, что это не помогало. Звуки сражения все приближались.
— Мне кажется, что в данном случае, он отталкивался от стен. Видите — плитка, раскрошенная осыпается?
— Ё моё. Такой кадр просрали… Идеальный штурмовик. Где он?
— Уже на третьем этаже. Прошло всего пара минут с начала атаки.
— У нас их всего семь этажей. А мы на шестом. Плохо дело…
Бой продолжается.
Мой бой продолжается.
Мой Бо-о-о-ой!
— надрывался меж тем Кипелов.
— Выключи, нах, радио! Оно как будто подпевает ему! — с истерическими нотками в голосе воскликнул хозяин кабинета — Какой бой?! Это избиение! Кого же мы разозлили?
— Меня!.. — и Валерий Витальевич умер. Посреди комнаты стоял тяжело дышащий молодой парень, в кое-где разорванной куртке, весь в побелке, и с дымящимся пистолетом в руке. Видимо отобрал у кого-то из защитников здания.
— Недооценил я тебя, парень. — пробормотал наставник — Сильно недооценил.
* * *
— Скажите, Федор Алексеевич, зачем? — тихим голосом спросил я. (Устал как собака. Такие нагрузки тяжелы. Очень тяжелы. Болит все тело. Пара ребер сломано. В стену неудачно вписался. Держусь только на внутреннем огне. Хотя уже не огонь, а какое-то солнышко в груди. Горячее, яркое. А… Потом разберусь.) — Зачем было убивать Настю?