Сегодня поехал я с докладом в Царское Село и явился в полной форме, чтобы откланяться их величествам. «Так мы скоро увидимся в Ливадии?» – сказал государь. «Если получу на это приказание», – ответил я. «Стало быть, ты сам не желаешь этого?» – «Нет, государь; но я не считаю себя вправе явиться без приказания». Государь улыбнулся: «Ну, так я приказываю… – и затем, при прощании опять повторил: – Так до Ливадии». [Как согласовать это любезное приглашение с нежеланием иметь меня в свите во время смотров? Я должен отложить свой выезд из Петербурга недели на две для того только, чтобы не ехать по следам государя и не подать повода к толкам о моем странном положении.]
В заключение доклада я должен был возобновить тяжелые и для меня, и для государя объяснения по поводу бывшей под председательством князя Барятинского Комиссии. Представил я свою объяснительную записку: почти ни одна строка журнала Комиссии не осталась без опровержения. Вместе с тем представлены мною и возражения на отчет государственного контролера Самуила Алексеевича Грейга, подавший повод к крайне обидной для Военного министерства отметке государя. (Отметка эта была положена еще в разгар поднятой против меня интриги.) Присутствие великого князя Владимира Александровича не помешало мне высказать без всякого стеснения мое мнение как об извращении фактов в записке князя Барятинского, так и о принятой в Государственном контроле системе изложения ежегодных всеподданнейших отчетов.
Государь уехал сегодня вечером с Колпинской станции; императрица выедет дней через пять. С ее величеством едет и старшая моя дочь. Свой отъезд из Петербурга полагаю отложить недели на две, чтобы привести некоторые дела к окончанию, а вместе с тем и чтобы не ехать по следам государя во время высочайших смотров в нескольких лежащих на пути пунктах.
19 августа. Воскресенье. Сегодня утром ездил в Царское Село откланяться императрице. Ее величество выезжает завтра; любезно приглашала меня в Ливадию.
23 августа. Четверг. В числе бумаг, присланных от государя из Батурина, возвращена и поданная мною 15-го числа объяснительная записка по поводу отчета государственного контролера. На записке нет никакой собственноручной пометки, а приложена только записка графа Адлерберга, в которой он сообщает, что государь не изволит находить нужным давать этому делу дальнейший ход, потому что отчеты государственного контролера имеют цель именно вызывать подобные объяснения.
