— Наставник, вы о чем? — На пухлом лице Ингелстада появилась тревога.
— Как — о чем? О взятках, незаконных сделках…
Румянец на щеках дворянина потускнел.
— Наверное, произошла ошибка…
— Уверяю вас, никакой ошибки! — Глокта достал из внутреннего кармана пальто стопку бумаг. — Старшие члены гильдии торговцев шелком в своих признаниях часто упоминали ваше имя. Весьма часто. Понимаете? — Он развернул хрустящие листы так, чтобы лорд Ингелстад тоже видел записи. — Здесь вас называют «соучастником» — заметьте, не я придумал это слово. Здесь — «главным выгодоприобретателем» грязнейшей контрабандной операции. А вот здесь, — мне даже неловко говорить, — здесь ваше имя находится в опасной близости от слова «измена».
Ингелстад обмяк и, привалившись к спинке кресла, дрожащей рукой со стуком поставил бокал на стол; на полированное дерево плеснулись темные капли вина.
«Ай-ай-ай! Право, их лучше поскорее вытереть, иначе останется ужасное пятно. Некоторые пятна вывести невозможно».
— Впрочем, его преосвященство, — продолжал Глокта, — считает вас своим другом, поэтому убрал имя Ингелстад из исходных документов. Он понимает, что вы просто пытались спасти семью от разорения, и искренне вам сочувствует. Однако архилектор будет крайне разочарован, если вы откажете ему в поддержке на голосовании, а тогда его сочувствие быстро иссякнет. Вы догадываетесь, о чем я?
«По-моему, я объяснил все четко и ясно».
— Догадываюсь, — хрипло отозвался аристократ.
— И что там с узами долга? Как, по-вашему, — они ослабли?
Ингелстад нервно сглотнул, его лицо побелело, как полотно.
— Я бы приложил все силы, чтобы помочь его преосвященству, не сомневайтесь, только… дело в том… — «Ну-ну… И что теперь? Предложишь в отчаянии заключить сделку? Попытаешься всучить взятку? Или даже воззовешь к моей совести?» — Вчера ко мне приходил представитель верховного судьи Маровии. Человек по имени Харлен Морроу. Он произнес похожую речь… и присовокупил похожие угрозы.
Глокта нахмурился.
«Неужели? Маровия и его гнусный червяк… Вечно они путаются под ногами. Либо идут на шаг впереди, либо дышат в затылок…»
— И что мне делать? — В голосе Ингелстада зазвенели визгливые нотки. — Я не могу поддержать вас обоих! Наставник, я просто уеду из Адуи! Навсегда! Я… Я воздержусь от голосования…
— Ничего подобного, мать вашу, вы не сделаете! — прошипел Глокта. — Вы проголосуете так, как я говорю, и к черту Маровию! — «Не придавить ли его покрепче? Подло, но… ничего не поделаешь. Руки у меня и так замараны по локоть. Подлостью больше, подлостью меньше…» — Вчера в парке я наблюдал за вашими дочерьми, — меняя интонацию, вкрадчиво промурлыкал он. На лице дворянина померкли последние краски. — Какие юные невинные создания! Какие нежные бутоны! Еще немного — и распустятся. Все три наряжены по последней моде, одна прелестнее другой. Самой младшей… лет пятнадцать?
