— Я категорически возражаю! — громко произнес Гершон Апфельбаум и угрожающе посмотрел на Володю.
— Молчи, Герша. Все познается в сравнении. А это не противоречит учению Маркса-Энгельса? — произнес Володя и расхохотался.
— Наоборот. Ты отдохнешь душой и телом, да и мозг придет в движение, а там, глядишь, новый политический труд родится. Вон уж лысый стал, голова похожа на дамское колено. Пора в люди выходить, вождем становиться.
— Именем мировой революции — идем на завоевание проституток! А ты, Апфельбаум останешься, надо закончить этот раздел.
Но Апфельбаум уже поднялся, сунул руки в карман брюк и стал елозить. Видать, у него плоть возбудилась, а слово проститутки, так ему знакомо, привело его, страдальца в еще большее возбуждение.
— Волод, а Волод, я не могу тут один остаться, хочешь, я приспущу штаны или бруки и ты увидишь, как моя обрезанная плоть буянит. Тут либо так, либо эдак. Лмбо ты остаешься и я тебя использую, либо вы, два еврея, берете меня с собой. А то будет нарушено равноправие, за которое мы боремся. Яша, поддержи меня.
Свердлов открыл рот и струйка слюны увлажнила его штаны. Он хотел заполнить прошение в пользу Апфельбаума, но ни карандаша, ни чистого листа бумаги невозможно было обнаружить. Апфельбаум заметил и подсунул ему карандаш и тут же сообразил. Он приспустил штаны, оголил зад.
— Пиши здесь…крупным почерком.
Яша обрадовался, прилип к толстому заду Апфельбаума и написал два слова:
— Волод, уважь.
— Ну и настырные же вы, жиды паршивые. Именем мировой революции, идем!
В бордели было много красоток, представительниц разных национальностей, выбирай любую. Ленин долго оценивал каждую проститутку, прищурив левый глаз, облизывая губы, чмокал, пока не остановился на худощавой, длинной с папиросой в зубах. Она молола языком, как колокольный сердечник, обещая сладчайшие минуты в кровати с двумя матрасами.
Ленин снял кепку, почесал сверкающий затылок и снова произнес свой привычный лозунг.
Группа марксистов захлопала в ладоши и стала прощупывать пальцами в районе мотни.
— Мне бы подождать, — сказал будущий Свердлов, почесывая бородку, подозревая, что в ней завелись насекомые. — Володя начнем с тебя.
— Во имя мировой революции, — сказал Ленин и сделал шаг в сторону долговязой проститутки. Но та уже схватила его за брючный ремень и уволокла в комнату наслаждений.
Ленин с радостью исчез.
— Как по-русски называется этот штука? — спросила проститутка по пути.
Так как Кацнельсон промедлил, коммунисты разобрали всех проституток, а кому досталась самая толстая, практически квадратная мымра Кацапуца Дрын, которая так обрадовалась, что тут же разорвала не застегнутую ширинку, вымолвив:
