Доктор проследил за ним затравленным взглядом и неожиданно оживился.
— Кстати, о моей бывшей… Полина, ты что-нибудь слышала о рыжем гене?
— Нет, — хлопнула глазами корабельная медсестра, — а причем тут…
— Это безумно интересно! — перебил ее воодушевившийся доктор. — Все дело в мутации одного гена, MC1R, который у блондинов, шатенов и брюнетов нормальный, немутировавший, и отвечает за стимуляцию выработки меланина. И лишь у рыжих он мутированный, и вырабатывает совершенно другое вещество, называемое феомеалином. Именно оно красит волосы в рыжий цвет и делает кожу более светлой. Но если бы дело ограничивалось только этим! Знаешь, какое у феомеалина самое интересное свойство? Нет? Он относится к группе стимуляторов, повышающих чувствительность болевых центров в мозгу, что приводит к повышенной общей чувствительности организма к боли. Плюс они генетически являются гипотермиками, а потому более чувствительны к высоким… хм… температурам.
Перед последним словом доктор почему-то словно бы слегка запнулся и чуть понизил голос.
Полина покосилась на невозмутимо щелкающего по биоклавиатуре навигатора и неуверенно протянула:
— Д-да, это ужасно интересно, но при чем здесь…
— Конечно, интересно! Из рыжих вообще получаются самые паршивые пациенты! Той же анестезии, к примеру, им требуется чуть ли не в два раза больше*, плюс повышенный риск кровотечений, хуже заживают раны и синяки. Сплошной кошмар для лечащего врача! К тому же это самый малоустойчивый тип, поскольку антистрессовые гормоны выделяются у них в наименьшем количестве. Поэтому рыжие чаще всего имеют холерический темперамент и отличаются взрывным и заводным характером… — Доктор тоже покосился на остающегося безучастным навигатора и назидательно уточнил: — А спокойными и флегматичными только кажутся.
Полина моргнула. Нахмурилась. Лирический блеск в ее глазах уже почти полностью сошел на нет, но инерция незаданного вопроса осталась.
— А ваша жена тут при чем?
— Моя жена? — Теперь нахмурился уже доктор, растерянно и недоумевающе.
— Ну да. Вы сказали — «кстати, о моей бывшей». И начали рассказывать почему-то не о ней, а о рыжем гене.
— А-а-а! — Доктор смущенно хмыкнул. — Ну так это просто. Она ведь рыжей была, моя Ленка-то. Я потому так тогда и деликатничал, боялся, что синяки останутся. — И добавил с извиняющейся улыбкой: — Я ведь не знал тогда, что она крашеная.
Тут доктор немножечко преувеличил — не в два раза, а всего лишь на 20 % (прим. Дэна)
