. 23 января царь говорил Г. В. Велчку о желательности «примирения» с турками, но без принятия ультиматумов Порты
[161].
Петру I было всё равно, кто в Европе склонит султана к миру — Франция или её противники — Англия и Нидерланды («Речь Посполитая Галанская», «Статы»). В январе — феврале 1711 г. послы в Вене «аглинской и голанской… говорили [русскому послу И. Х. Урбиху], что писали к ним министры их из Царяграда, якобы турок, хотя и зачал войну, против Царскаго Величества, однакож в разкаяние приходит и хочет мир паки возобновить». 2 марта канцлер Г. И. Головкин просил через посла в Гааге А. А. Матвеева, чтобы Статы «своими средствы потрудилися ту войну прекратить»[162]. Французский посол в Стамбуле П. П. Дезальер весной 1711 г. считал, что в случае неблагоприятного для Порты хода кампании, можно предвидеть заключение мира[163].
Ради примирения со Стамбулом продолжались контакты с французским послом Ж. К. Балюзом и вождём венгерской Освободительной войны Ференцем II Ракоци в Польше. Ференц Ракоци давал знать, что если царь поддержит его как князя независимой Трансильвании, то он отдаст под протекторат царя людей «русской веры» (видимо, русинов) Венгерского королевства (примеру которых последуют де православные Османской империи) и пошлёт на русскую службу 4000 венгров[164].
Россия на юге с XVI в. традиционно вела войны на крымском направлении. Впервые в истории русско-турецких конфликтов борьбе против Крыма ошибочно отвели подчинённую роль[165]. О превентивном вторжении в Крым никто не думал, о сроках набега татар не знали, драгун на опасных направлениях не выставили, калмыков загодя не вызвали, казакам Скоропадского «управиться» с татарской конницей было не под силу.
5 января главнокомандующим в предстоящей войне до приезда в армию Шереметева был назначен генерал-лейтенант М. М. Голицын: «всё в вашей команде состоит. И надлежит вам смотреть на обращение неприятельское, а наипаче на Каменец, дабы турков не впустить» — писал Пётр I[166].
Сбор новобранцев проходил с трудом — к партиям в две тысячи набранных приходилось добавлять по сотне рекрут для компенсации тех, кто сбежит по дороге и по 6 лошадей для погони за беглецами.
В районах Можайска, Ярославля, Твери, Переяславля-Залесского, Волока Ламского зверствовали «великим собранием» толпы дезертиров и крестьян — они отбивали рекрут, которых насильно включали в свои шайки, грабили проезжих и жгли деревни. Для отлова беглых солдат поставили заставы в Можайске, Вязьме, Дорогобуже и Смоленске. 18 февраля опубликовали амнистию бежавшим и «воровавшим» с 1700 г. драгунам, солдатам, рекрутам и матросам. Если те явятся в Воинский приказ или в города к губернаторам, то станут «заслуживать свои вины» в прежних чинах, если же за полгода не явятся, то им уготована смерть
