В подвале, у кофра, ничего особенного не произошло.
Юханнес запомнил очень хорошо, пишет он, что ничего не произошло.
Она спустилась в картофельный погреб. Возле картошки, которой не дозволялось идти в рост, стоял ее кофр. Скорее даже, сундук. Эта самая тетка спустилась вниз, а Юханнес пошел с ней. Она отыскала картофельный погреб. После чего Юханнес включил лампочку, свисавшую с потолка. Там и стоял кофр или, скорее, сундук. И тетка достала ключ, сунула его в замок и отперла.
И на минуту застыла, уставившись в кофр.
Он спросил, что там. Она не ответила. Он наклонился и заглянул внутрь. Там лежало что-то полотняное. Может, платье, может, кружева. Как следует не разглядеть.
Она стояла и смотрела. Долговязая, хоть и пригожая с виду, во всяком случае, такой она была у автобуса, когда уезжала. В уродливых ботинках, но с добрыми глазами. Ей, наверно, было за сорок. Кофр простоял там много лет, однако в деревне ее не видели давным-давно. Но все более или менее уверенно сходились в одном — она незамужняя тетка, уже в возрасте, хотя и моложе Юсефины, которая, похоже, не особенно ее жаловала, хотя это вовсе неважно, как она сказала.
Потом тетка увидела, что сверху лежит письмо. Письмо, наверняка адресованное ей, потому что она взяла его, распечатала и молча, про себя, прочитала. А затем прочитала еще раз. После чего фыркнула, словно бы возмущенно, и сказала: «Кто бы говорил!!!» — и скомкала письмо.
Вот и все. Все, что ему удалось узнать. Он был чуток озадачен.
В тот же вечер она уехала. Ээва-Лиса помогла ей дотащить кофр до автобуса.
Там-то я и встретил ее. И она обняла меня, на глазах у Ээвы-Лисы.
А потом автобус ушел.
Там было и что-то вроде подведенного под крышу стола для бидонов с молоком. Кофр — что-то вроде сундука, стол — что-то вроде дома, тетка фыркнула и сказала «кто бы говорил». Многое было «что-то вроде» или «как бы».
Ээва-Лиса, когда приехала, поднялась с дороги к зеленому дому.
Тетка фыркнула.
Чувствую себя совершенно опустошенным.
Так обстояло дело с приездом Ээвы-Лисы.
Но все началось, должно быть, намного раньше — что ни говори.
Я так и не узнал, почему тетка эдак фыркнула.
Была, поди, причина.
Надо было бы повнимательнее смотреть на всех, у кого добрые глаза, чтобы понять, почему они фыркают.
Сегодня ночью метель.
